— О чём вы?
— У вас ведь море вопросов, не так ли? — устало предположил Снейп, закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку кресла.
— С чего вы взяли?
— Так будете задавать?
Долго ждать не пришлось. С секунду длилось удивление, а затем плотина, удерживающая вопросы, рухнула…
— Я думала, у вас есть личная библиотека, — воодушевлённо началось…
Снейп молча кивнул, но оставил без комментариев. У Гермионы же начался анализ. Если она не из его библиотеки, тогда…
— Из секретного архива?! — воскликнула Гермиона, подскочив.
Северус едва сдержал улыбку, но уголки его губ всё-таки дрогнули. Через секунду гриффиндорка, зачарованно глядевшая на книгу, стояла в метре от него.
— Позвольте мне прочесть, пожалуйста!
Взгляду мог позавидовать даже самый зависимый наркоман, но на Снейпа не подействовало. Он, невозмутимо смотревший на собеседницу, знал всю опасность содержания этих страниц.
— Сэр! — умоляющим голосом, словно выпрашивала конфету, заупрямилась Гермиона.
— Вы хотите умереть в мучениях и ласках дементора, а затем вечность нежиться в адском огне? Неужели одиночество настолько беспощадно, мисс Грейнджер? — чёрные, как смоль, брови взметнулись вверх.
Снейп отправил книгу в глубины библиотеки.
— Что вы искали в ней? — голосом, в котором убавлялась надежда с каждым миллиметром удаляющегося переплёта, отчаянно спросила она.
Янтарные глаза провожали книгу, пока Северус не встал. Его широкая грудь оказалась весомым препятствием для слежки. Медный голос выдал, что они засиделись, но Гермиона не позволила закончить беседу. Она, как показалось Северусу, совсем обнаглела и теперь зеркалила его шаги! Да что она вытворяет?!
— Вы не ответили.
— С вас снять баллы? Мисс Грейнджер, — взгляд впился в янтарные глаза, доминируя, — это не для ваших любопытных ушей, — процедил зельевар, — снова спасать вас я не намерен.
Вновь они сделали шаг в одну и ту же сторону.
— Я уже совершеннолетняя взрослая ведьма! Мне не нужна опека! Я воевала с Тёмным Лордом! Могла бы стать аврором, и уже заниматься более опасными делами, наконец! — она старалась сделать всё возможное, чтобы получить заветную книгу. Какого черта Снейп считает её маленькой? Она сильная и взрослая!
Пауза продлилась секунд десять. Зельевар наклонил голову и процедил:
— Так почему же вы им не стали, а остались досаждать мне своим всезнайством? Выходит, ваше геройство оборвалось на мне?
Повисла тишина. Северус выжидал, выжидал и выжидал, но ответа не последовало. Гермиона отвела глаза и прикусила губу.
— Мисс Грейнджер? — спросил бархатный голос растерянно. В нем слышалась нежность — зельевар умел грамотно использовать невербалику. Гермиона отвернулась, ибо когти грусти уже пришли в душу и приготовились скрести. Самую больную струну, какую можно было затронуть, Снейп затронул. Он смычком осторожно прикоснулся к тонко натянутой нити, приготовясь играть. Если Гермиона останется, то мелодия окажется горькой и грустной. Боль приносили напоминания о погибших друзьях, о родителях. Любая борьба, а уж профессия аврора была напрямую связана с ней, обещала найти новых врагов. А Гермиона слишком ценила жизнь после того, как родители пожертвовали собой, спасая её и группу бежавших от пожирателей.
Это была травма, грызун, который поселился в ней и мешал жить. Именно из-за него Гермиона обратилась к оптимизму, к ребячеству, к непосредственности. Они помогали отвлечься и хоть как-то выйти из послевоенной депрессии.
Играла ли она образ милой, маленькой девушки? Возможно, но как показывает практика: стоит лишь поверить, как это станет часть тебя. Может быть, Гермиона и не играла? Может, обратилась к психологии и нашла маленькую девочку в себе? Ребенка, у которого не было ни детства, ни юности? Когда ежегодно пытаются убить тебя и твоих друзей, невольно в подсознании заводится страх. Жуткий, доводящий до холодного пота.
Гермионе было больно. Она пыталась жить новой жизнью, а потому пожелала доброй ночи и направилась к выходу. Снейп не стал её задерживать.
Уснуть так и не удалось: профессор заполнял все мысли. Он пытался утешить и обезопасить? Зачем расспрашивал? Зачем разрешал себе быть нежным с ней? А с книгой что? Определённо, он не хотел, что бы Гермиона читала литературу по тёмной магии. Хотя какая разница? Быть может, это оборотное зелье? Снейп есть Снейп. Он носит маски безразличия, холодности, сдержанности. А этот?
Да что с ним такое, черт возьми?!
***
За завтраком Гермиона мельком поглядывала на профессора Снейпа, но тот, казалось, не замечал. Глава дома Слизерин следил за студентами. Он лениво наблюдал за ними, словно хищник, готовый в любой момент наброситься в случае несоблюдения дисциплины.
— Мисс Грейнджер, что не так с моей внешностью? — черные глаза переместились уже на неё, они горели, а дальше слова стали растягиваться, превращаясь в мёд:
— Вот уже третий день вы изучаете меня. Жертвой какого эксперимента я стал?
К чести Гермионы, она не покраснела. Мысленно уже трижды на неё должны обрушиться проклятья за оплошность да за то, что так неосторожно и часто стала задумываться о профессоре. Адреналин захватил её, и нелепо она выдала:
— Мне хочется сварить какое-нибудь сложное зелье. Мне кажется, что я теряю навыки. Я хотела бы попросить вас о помощи…
Мерлинова борода, что она несла?
Снейп удивился и хмыкнул, но язв не последовало. С минуту он смаковал ответ, а затем произнес:
— Моя лаборатория к вашим услугам.
Низкий голос был сух и деловит, в отличии от Гермиониного лепета. Она засияла от радости. Наконец-то она займется чем-то весомым, помимо преподавания. Да и нелепость волшебным образом перетекла в удачно использованный шанс, разве не прелестно ли это?
Северус пожалел о сказанном, хотя, радость на белоснежном личике гриффиндорки пошла той на пользу, и самое главное — благодаря ему! Теперь придется проводить с ней больше времени. Кто тянул его за язык? Теперь эта особа будет досаждать и в лаборатории. Он знал: безвопросная диета продлится, ох, как недолго. Он был, несомненно, прав.
***
Гермиона спускалась в подземелья, ускоряя шаг. Опаздывать нельзя, хотя бы в первый раз. Нехватка времени, как всегда, вызывала угнетающее чувство опасения. Или что-то другое? Пускай логика не замечала никаких тревог, но интуиция никогда не подводила, и сейчас странная таинственная тишина заставляла бегать мурашки по телу девушки. Что-то происходило.
Сквозняк взбудоражил тяжелые бархатные шторы. Портреты зашептались, бросая косые взгляды друг на друга. Похолодало. Из-за поворота внезапно выбежали напуганные мальчики. В глазах их отражался не страх, а смерть, словно они только что увидели ту и запечатлели.
— Мисс Грейнджер! Мисс Грейнджер, там… Там оно! — слизеринцы задыхались и ничего не могли толком выговорить.
Храбрость вспыхнула в душе гриффиндорки, затмив страхи. Она решительно направилась в сторону, куда дрожащими руками указывала ребятня. Готовясь встретить тролля, мутанта, чудовище, пожирателей, Гермиона сделала пару шагов, и сама испытала волнение перед неизвестностью. Слегка затрясло, но она заглянула в соседний коридор.
И ничего. Ее встретило одиночество замка. Пугающих приведений не видать. Портреты здесь спокойные, ничем не впечатлённые. Она прошла дальше. В ученических комнатах царила обычная бытовая жизнь. Ничего не произошло.
Пришлось вернуться и сопроводить ребят до мадам Помфри. Казалось, в их глазах жил ужас, и это не могло не встревожить Гермиону. Лишь спустя четверть часа мальчишки пришли в себя, но ни одного слова вытащить из них так и не удалось. По этой причине Минерва устроила собрание.
— Мисс Грейнджер — свидетельница. Ничего подозрительного не произошло, — Макгонагалл уже полчаса не могла понять происходящее, поэтому констатировала имеющиеся факты. Ответ никак не приходил. Все недоумевали: что же случилось?
— Но мои пациенты, — вещала мадам Помфри, — получили нервный срыв. Они молчат. Я одну дрожь унимала несколько часов. А что в их головах творится?