– Вы обезумели.
– Что ж, скажем прямо. Лихое начало. Человек, которого называют убийцей, сумасшедший. То есть невменяемый.
– Подобное никогда не будет обозначено на бумаге. Никогда.
– Ясное дело. Вы выдаете более изящные формулировки. Уж вам-то наверняка придет в голову что-нибудь иное. А сегодняшний отчет я в любом случае уничтожил бы. Это просто намек…
– Да перестаньте. Не сводите меня с ума.
– Пожалуйста, прошу вас. Одного вполне хватит.
– Вы сами хоть понимаете, что мне предлагаете?
– Не гожусь я для тюремного оркестра.
– Не торопитесь, помедленнее. Стало быть, вы хотите побудить меня «раскрутить» вас.
– О побуждении не может быть и речи. Это в ваших интересах. Мы работаем во имя нашего будущего, не больше и не меньше.
– Пожалуйста, не говорите постоянно «мы».
– Я, ты, он, она, оно, мы.
– Вы сущий дьявол.
– Ничего иного я не утверждал. А что тут делаете вы?
– Смешиваю джин с тоником.
– Для меня тоже сделаете?
– Я вас ненавижу.
– За наше будущее. А ведь я знаю, эта мысль вам по душе.
– Я разговаривала с прокурором.
– Ну и?…
– Он согласился, чтобы мы отправились к месту совершения вашего последнего преступления. В сопровождении понятых.
– Такое возможно?
– При определенных обстоятельствах. Иногда это способно разблокировать ситуацию.
– Потрясающе.
– У вас есть только этот шанс. Я не буду ничего предпринимать, чтобы вас остановить. Действуйте оперативно, воздержитесь от применения насилия. Но сделайте мне одолжение, постарайтесь покинуть эту страну.
– Как это? А вы уедете вместе со мной?
– Нет.
– Не говорите сразу «нет».
– Куда же вы отправитесь?
– Посмотрим, наверное, на юг Франции.
– Прямо скажем, не очень далеко.
– Ну, а потом все вернется на круги своя. Деньги у меня есть.
– Думаю, это деньги Лизы и Эльзы?
– Я ведь вам уже сказал, что размышлял о том, как бы выйти из игры.
– Где же эти деньги?
– В одной милой стране с низкими горами и высокими карликами. Вы увидите, все очень просто.
– Думаю, вы лукавите.
– Поскольку вы любите меня.
– Потому что я одержима болезненной страстью вашего присутствия.
– Я могу к вам повернуться?
– Разумеется.
– Вы очаровательны.
– О Боже!..
– Только, пожалуйста, не плачьте! Вы действительно прекрасны.
– Я знаю, что вы лукавите.
– Я люблю вас.
– Вы меня обманываете.
– И все же, когда ты говоришь: я тебя люблю, трудно не расплакаться горькими слезами.
– Пожалуйста, не говорите больше ничего.
– Поди сюда, я хочу осчастливить тебя хотя бы минут на сорок. Ты забудешь, откуда ты пришла и куда хочешь уйти. Я буду ласкать твои ноги, какой бы формы они ни были, целовать твою шею, какой бы запах ни источали твои волосы. Я претворю воду в вино. Ты навсегда станешь моей королевой. Я буду славить твою красоту, ты станешь для меня мерилом очарования минут на сорок. Ты будешь содрогаться и делать все, что необходимо. Ты ничего не забудешь и ничего не прибавишь. И в тот момент, когда я к тебе прикоснусь, ты наконец, наверное, единственный раз в твоей жизни поступишь так, как должно.
Если мне суждено увидеться с ним, при встрече пришлось бы опустить глаза, повернуться и уйти; он не должен ощущать власть, которая запечатлена на моем лице; не должен улыбаться, увидев меня в этом состоянии искусственной невинности, которую он даровал мне, чтобы у меня же ее забрать, чтобы насладиться удивлением и возмущением первого восприятия. Когда его взгляд, спокойный и выжидающий, остановится на мне, я вновь и вновь внутренне сожмусь и почувствую себя обнаженной. Когда мои глаза найдут его взгляд и покажется, будто веки отсечены от лица, словно у него оба глаза слились в один, а мое лицо сжалось в холодное зеркало или в какую-то мягкую незащищенную мембрану… Когда я увижу его вновь, уже уходя, я стану мечтать о следующей встрече. Если я отвернусь, именно мне будет больно. Я стану спотыкаться на каждом шагу, и мне придется учиться ходить; каждое движение, каждый жест обернется мучением. Возможно, мне придется даже ползать, и это зрелище доставит ему удовольствие, не так ли? А он, оторопев, уставится на меня в ожидании того, что я обернусь, что поверну к нему голову, там на земле, уставится своим заячьим взглядом (вот уж действительно условно жизнеспособные существа, ожидающие искупительного слова).
– И как вы себя чувствуете?
– Даже не знаю как. В общем, ужасно.
– До ужасного прекрасно. В этом вся ваша натура.
– А почему вы до сих пор обращаетесь ко мне не на ты? Я имею в виду…
– Так удобнее.