– А если все они уже рассказаны?
– Придумайте что-нибудь новое.
– По-вашему, все так просто?
– Вот именно.
– Я исчерпал себя.
– Далеко не так, как вы думаете. Взять хотя бы историю с Хризантемой.
– Ради Бога, оставьте в покое Хризантему.
– Она, очевидно, нас покинула. Столь же очевидно, что не совсем добровольно.
– Ваше любопытство вызывает у меня отвращение.
– Надо радоваться, что еще кто-то проявляет к вам такой живой интерес.
– Ко мне? Может, к моим историям? Вы проглатываете их, как шоколад с начинкой. Смотрите, можно ведь и объесться!
– Ради вас я многое поставила на кон. Уже забыли? Вы вполне могли бы оказаться сейчас в тюремной камере.
– И почему все так? Вы ведь требовали денег и больше ничего.
– Верно. Точно так же, как и вы.
– Я артист, поэтому отношусь к своей профессии серьезно. Я вовсе не отпетый мошенник. Дамам я дарил только счастье.
– Сожалею, что принесла вам так мало радости. Дело в том, что я пока только учусь.
– Ладно уж, фрау доктор.
– Ну давайте, рассказывайте.
– Я вам больше не доверяю.
– Именно сейчас вы должны были бы мне доверять. Ведь как раз сейчас вы все узнали обо мне.
– Я в этом не уверен.
– Благодаря моей заботе вы неплохо устроились.
– В этом весь ужас.
– Вы любите Кокин, я знаю, а во мне вы нуждаетесь. Хотя бы как в собеседнице.
– А как насчет тайны исповеди, мой друг?
– Вы имеете в виду Хризантему?
– Все это так далеко…
– Однако прошло не так уж много времени.
– Немного, значит. А документы? Иногда вы невыносимы.
– На этот комплимент могу ответить тем же.
– Вы знаете шлягер «Очарование»?
– Нет.
– «В моей душе очарование, тревога и смущенье».
– Мне больше нравится хит «Ты обними меня, не будь таким ребенком шаловливым. Уж лучше к мамочке в объятья устремись».
– Угомонитесь, пожалуйста. Женщины – они были в восторге от моего тела, моего идеального тренированного тела. В детстве я страдал полнотой. Это всем бросалось в глаза. Я умолял свою маму покупать мне большие фуфайки. Но тогда такие еще не носили. Я имею в виду широченные свитера и раздувавшиеся брюки, в которых сегодня ходят дети. Гигантские тенниски с нанесенными на них цифрами в сочетании с бейсбольными шапочками. Тогда в моде были тесно облегающие нейлоновые вещи. Я плакал от стыда и огорчения, и до сих пор мне кажется, что я страдаю избыточным весом, поэтому иногда чувствую себя маленьким и толстым подростком, скрывающимся в этой объемной и крепкой телесной оболочке и испытывающим панический страх, что кто-нибудь увидит, какой я на самом деле. Я не доверяю собственному телу. Я каждый день занимаюсь гимнастикой, отжимаюсь и так далее, но очень боюсь, что иссякает власть доброй феи, которая подарила мне в шестнадцать-семнадцать лет прекрасное тело и избавила от мучительной плоти, свисавшей, как промокшее пальто, в котором я мог с трудом передвигаться и которое так и тянуло меня в грязь под ногами. Я боюсь, что вдруг ослабнет магическая сила и что я снова буду похож на того маленького толстого юношу, каковым фактически являюсь.
– Дисморфофобия.
– Простите, что это?
– Нарушенное восприятие собственного тела. Вы видите, что я неплохо подготовлена.
– Пошли вы с вашей психологией.
– Да не бойтесь. Я ведь еще здесь.
– Я еще ни разу никому об этом не рассказывал. Обнимите меня. Пожалуйста. Возьмите меня на руки.
– Ладно. Как скажете.
– Значит, пытаетесь запугать.
– Ребенок задремал.
– Удачи.
– Как поживаете сегодня?
– Как я поживаю? Вы шутите. Вы когда-нибудь проводили ночь в тюремной камере?
– Приглашаю. Вы прекрасно выспитесь в великолепном гостиничном номере. Вы свободны.
– Вам ведь известно, что это не так.
– «В один прекрасный день я улечу».
– У вас репертуар просто на удивление.
– Огромное спасибо, коллега. Когда вы виделись с Хризантемой в последний раз?
– Вам же об этом известно.
– На балу, не так ли?
– Да. Тогда проводился турнир по бальным танцам.
– Ну, расскажите.
– Не могу. Эти шумы в ушах меня изнуряют. Звуки становятся все выше. Под конец Шуман улавливал двойной фа-диез.
– Даже ваши страдания окрашены капризом. Неужели вы никогда не испытывали обыкновенной головной боли?
– В любом случае вы удивительно бестактны.
– Я ведь выросла не за роялем.
– Все это орудия дьявола – струбцины, инструменты для прокалывания, скобы…
– И им нечего противопоставить?
– Нечего. Против этого нет лекарств.