— «Откуда вы это знаете? Вы же здесь никогда не бывали. С чего вы взяли, что разбираетесь в таких вещах?» А я и говорю: «О чем, черт подери, вы толкуете? Я об этом двадцать лет думала. С той поры, как научилась думать. Как же мне об этом не знать? Мне казалось, я здесь именно для того, чтобы говорить. У меня что, не может быть мнения по этому вопросу?» Ладно, сказали мне, хорошо, но почему бы вам годик не понервничать, то есть сидеть сложа руки и дрожать от страха. А я говорю: «Да, я нервная, что есть, то есть, не люблю быть на виду». А они мне: «Что ж, это в вас нас тоже раздражает».
— Что значит «нас»? Они что, принимают решение голосованием?
— Да нет, это фарс. Но смысл совершенно ясен. Они — такая сплоченная семейка, а я — новенькая. И они не уверены, что им нужен еще один член семьи.
— И все это так неприкрыто?
— Ага. Топорно. Словом, я страх как разозлилась, и тут одна из них брякнула: «Уилфред мог бы мне понравиться; уверена, если бы мне удалось понять причины его ранимости, я могла бы его полюбить, но я их не понимаю, поэтому я к нему равнодушна». А я говорю: «Вы хотите сказать, вернее, вы полагаете, что стоит вам понять, почему тот или иной человек раним, вы ipso facto[41] его полюбите?» Правда, ipso facto я все же не ввернула. А она мне: «Ну, да. А почему вы спрашиваете?» А я ей: «Просто мне интересно знать, каковы здесь исходные постулаты. Ровно поэтому мне было трудно рассказывать о себе. Я же не знаю, что вы думаете, как это работает и так далее». Тут вступает психоаналитик, женщина здравомыслящая, она меня поддержала, но остальные снова на меня набросились. А она говорит: «В чем дело?» А я ей: «Послушайте, в крайнем случае ваш язык — а он служит скорее, чтобы скрыть некоторые предположения, — это сплошная психобелиберда, не более того». — «Так вы обвиняете нас в психобелиберде?!» И пошло-поехало.
— Сколько их там было?
— Восемь-десять. Все вроде бы интеллектуалы. Меня это просто бесит. Я ходила туда раз шесть-семь. Больше не пойду. Но не жалею, что ходила, пригодится для работы: мне нравится слушать, как они говорят о себе. А они злятся: я для них слишком умная. Где-то с месяц эти занятия здорово меня подзаряжали. Среди них есть даже писатель. Пока еще, правда, не состоявшийся. Женщина. Вот от нее я узнала много нового, она там самая яркая личность, и она-то меня особенно невзлюбила. Она формулировала лучше всех, говорила отлично — просто заслушаешься, но она терпеть не может тех, кто тоже хорошо говорит. Очень глупо с ее стороны, потому что говорит она совсем не так, как я, но по-своему тоже хорошо. Есть там один юрист, его зовут Уилфред. Есть еще один парень, он работает в Фестивальном зале[42]. Есть там и дамочка, с ног до головы увешанная драгоценностями, с сумкой «Луи Виттон», из чего следует…
— Что она ничего не понимает.
— Верно. А еще кто?.. Минимум двое готовились стать психотерапевтами.
— В первый день ты, наверно, нервничала?
— Ничуть.
— Итак, ты вошла в комнату, все уже в сборе, и ты говоришь: «Здрасьте. Я — новенькая».
— Нет-нет. Я пришла первой. Остальные опоздали. Какие же они противные! Словом, все это смахивало на семейный ужин: на него вечно все опаздывают. Тянутся поодиночке, нога за ногу. А потом вперятся в пол и — ни словечка. Если учесть, что время тут стоит дорого, досада берет. Не понимаю, о чем они думают. Ясно ведь, что ради этого курса большинству приходится во многом себе отказывать.
— И о чем ты говорила в тот первый день?
— Не помню. Вероятно, без всякой подковырки задала какой-нибудь разумный вопрос. Я всегда заранее знала, что они в конце концов скажут, но решила не показывать виду, и, точно наторевший в своем деле адвокат, задавала наводящие вопросы. Одна из женщин считала, что ею пренебрегали, поэтому и жизнь у нее была ужасной и несправедливой, а я и говорю: «Вы, наверно, единственный ребенок?» Такие вопросы там вроде бы не возбраняются. А уж после можно спросить, готова ли она смириться с тем, что не все внимание уделяют ей одной. Но они безнадежны. Толку ни от кого не добьешься. Меня так и подмывало сказать: сомнительно, что они могут хоть какую-то мою проблему решить. У них на это умишка не хватит.
42
Королевский Фестивальный зал в Лондоне. В нем имеется концертный зал, художественная галерея и т. д.