— Без волос… Парик носишь?
— Нет. Парик не ношу. Повязываюсь кошмарными платками.
— Волосы, наверно, отрастут?
— Да, но их нужно немножко стимулировать. Раз в месяц им приходится тяжко.
— Послушай. Чувствуешь ты себя хорошо, выглядишь хорошо, — ведь это о чем-то говорит!
— Говорит, что я умру, но не сразу. Не исключено, что обнаружатся крошечные клетки, которые томограф не засек. К сожалению, это значит, что мне предстоит еще полгода тех же мучений. От этого я в ужасе. Но есть, конечно, кошмар и похуже: вдруг врачи, располосовав меня, увидят, что там полным-полно метастазов? То-то они удивятся.
— А такое возможно?
— Надеюсь, нет. Но то, что случилось, — как это было возможно?
— Не знаю, что и сказать.
— Пускай я лысая, но ведь мне еще нет и сорока. Не понимаю, почему я должна умереть.
— Ты не умрешь.
— В том сне ты точно так говорил.
— Ну, вот: не могу же я ошибаться по два раза в сутки.
— Повтори.
— Я не могу ошибаться.
— Еще.
— Ты не умрешь.
— Еще раз напоследок.
— Ты не умрешь. Ты будешь жить.
— Ладно. Спасибо тебе. Пока.
— Знаешь, мне тебя тоже не хватало. Я даже подумывала поехать повидаться с тобой, — конечно, если ты захочешь меня видеть.
— В самом деле? Ты же все время врешь, как насчет этого? И я — твой тайный грех, который вынуждает тебя врать?
— Ох, что-то сомневаюсь.
— Сомневаешься в чем?
— Мне кажется, я сильно изменилась.
— Учишься лгать?
— Я бы не сказала.
— Тогда выкладывай правду.
— Какую правду?
— Что ты хочешь мне сказать?
— Всего лишь, что я подумывала, не заехать ли к тебе повидаться.
— Но ты же всегда ссылалась на свои принципы, типа честной игры.
— Тут дело не в принципах. А в том, как складываются отношения. Согласен?
— Не знаю. Объясни.
— Ну, так мне кажется. По-моему, в отношениях определенного типа… Понимаешь, непозволительно лгать или скрывать правду, каковы бы ни были мотивы; и хотя они обычно вполне банальные, тем не менее они всегда находятся.
— Мне-то казалось, ты не позволяешь себе лгать.
— Верно, я и сама так считала.
— А теперь?
— Ну, теперь я не совсем в этом уверена.
— Не понимаю.
— Да я и сама не понимаю. Но мне кажется, я уже не та, что прежде… Не хочу об этом говорить.
— А ты попробуй.
— Нет-нет, ни за что.
— Послушай, милая: конечно же, я хочу повидать тебя, но почему тогда ты так надолго, на много месяцев исчезла?
— Что ж, ты вправе спросить. Наверно, ты считаешь меня капризулей, да мало ли кем еще… И мне лучше не приезжать.
— По-моему, тебе хотелось попробовать что-то новенькое. Ты попробовала. Я вовсе не считаю тебя капризулей.
— Не хочу об этом говорить. Но дело серьезное.
— Что происходит? Тебе приходится сказать правду?
— Да, а вдобавок привести парочку светских хроникеров — и человека, который снимает отпечатки пальцев.
— Ну, знаешь, я совсем запутался.
— Не мудрено. Но ты ведь наверняка тоже попадал в подобные передряги — когда по той или иной причине соотношение сил вдруг резко меняется. И разом меняет всё.
— Что же произошло? Расскажи толком.
— Нет. Не хочу, чтобы ты опять распутывал перипетии моей семейной жизни. Нет, ни за что.
— Прежде распутывал легко. А сейчас — пойди распутай.
— Нет-нет, не надо. Не обращай внимания. Так было бы куда лучше. Если я стану часами рассказывать тебе про свою семейную жизнь, видеть в тебе опору и так далее, — добра не жди.
— Выходит, тогда ты видела во мне опору?
— Да.
— А теперь?
— Знаешь, теперь ни в ком не хочу видеть опору. Я не считаю, что это нехорошо или что-то в том же роде. Просто сейчас чувствую себя головастиком, у которого только-только вырастают лапки. Этакий головастик тридцати шести лет. Грустно, правда?
— Но если тебя станут допрашивать под присягой, что ты скажешь?
— Под присягой? Ты о чем? В суде, что ли? Знаешь, — смеется, — в суде я бы, честно говоря, врать не стала.
— Тогда ни в коем случае не приезжай.
— Я могла бы соврать и в суде, но только при определенных обстоятельствах. И то не обязательно.
— А нам эти обстоятельства известны?
— Нет.
— Тогда, наверно, тебе не стоит приезжать. Я очень хотел бы повидать тебя. Но сейчас я совсем запутался.
— Извини. Не хочу занудствовать.
— Не глупи. Но ты в самом деле меня запутала. Конечно же, мне тебя не хватало. А сегодня днем — особенно, до жути.