- Можете не верить, я не настаиваю.
- И не буду, - грубо ответил он, возвращаясь к суповой тарелке.
Я украдкой скосила на него глаза. Греческий профиль особенно четко выделялся на фоне светлой обивки стен. Красивый мужчина. Под стать графине де ла Мар. Как по мне – подходят друг другу идеально. Но похоже, что между ними не одна кошка пробежала.
Граф резко повернул голову в мою сторону, и взгляды наши встретились.
- Что такое? – спросил он с раздражением.
Я пожала плечами и взяла еще ломтик поджаристого хлеба.
- Мне сказали, ты зачастила в церковь, - сказал муж графини де ла Мар. – Замаливаешь грехи? Значит, у тебя их много?
- Не больше, чем у вас, - ответила я ему в тон. – Но я свои исповедую, а вы – нет.
Укол попал в цель. Судя по тому, что мужчина сразу замолчал, в церковь он ходил нечасто.
Подали перемену блюд, и я сделала вид, что полностью увлечена сочным кусочком лосося на подушке из тушеных овощей.
- Когда приедут родители, сходим в церковь, - снова заговорил граф. – Это будет хорошо, если ты проявишь душевное рвение. Хоть одну молитву-то помнишь?
- Конечно, - ответила я. – Если вам угодно меня проэкзаменовать, могу прочитать сейчас, на ваш выбор.
- Не надо, - проворчал он.
Мы не произнесли ни слова, пока не подали сладкое, а затем десерт – кофе и нежнейший ванильный мусс, украшенный полупрозрачными тончайшими пластинками из жженого сахара с орехами. Само блюдо уже было произведением искусства, а на вкус это было истинное блаженство.
- Восхитительно, мадам Пелетье, - не удержалась я от благодарности. – Ваш десерт – самое прекрасное, что я видела в жизни.
Моя похвала произвела на женщину неожиданное впечатление. Она покраснела, потом побледнела, забормотала что-то непонятное и почти бегом бросилась вон.
Я не успела оправиться от удивления, когда муж графини де ла Мар вдруг расхохотался. Он смеялся до слез, а потом сказал:
- Ты потрясаешь, Розалин! Если будешь вести себя так и дальше, встреча с моими родителями пройдет наилучшим образом. Только не переигрывай, чтобы не было фальши. Ведь ты ее терпеть не можешь – мадам Пелетье, - он перестал смеяться и придвинулся ко мне, раздувая ноздри. – Это ведь ограниченная дура, у которой руки со спины растут. Ты же так о ней говорила?
Его ладонь легла на мое колено, продвинулась чуть выше…
- Что молчишь? – прошептал он хрипло. – Надела это платье и превратилась в скромницу? Но мы же знаем, что ты не скромница, ты…
- Кофе остынет, - торопливо сказала я, пока он не перешел к оскорблениям, стараясь не показать, как испугало и взволновало меня это прикосновение.
Он отстранился от меня и с отвращением посмотрел на чашку кофе, а потом процедил сквозь зубы:
- Лицемерка.
Все в этом мужчине дышало ненавистью и страстью. Но я к его чувствам не имела никакого отношения. Он ненавидел и желал свою жену, и мне оставалось только молиться, чтобы безумие не захлестнуло его. Ведь сейчас я находилась полностью в его власти, и он не разглядел подмены. Я была для него женой – не слишком благочестивой, совсем не уважаемой, и… лицемерной. Он мне не верил. Но, может, это мне лишь на пользу?..
Мне вспомнилась роль развратницы царицы Иезавели. Эту пьесу не ставили в нашем театре, но я читала ее, и всё во мне переворачивалось, когда я представляла злую силу этой женщины. Тогда мне казалось, я никогда не смогла бы изобразить ее на подмостках – бесстыдную, коварную, гордую даже перед лицом смерти.
Переборов собственную стыдливость, я посмотрела графу прямо в глаза и улыбнулась уголками губ, а потом подалась вперед и положила руку ему на колено.
- Но разве вы не этого требовали? – произнесла я тихо. – Моего лицемерия. Вы определитесь, кто вам больше по душе, господин граф. Кого вы хотите? Скромницу или блудницу? Решитесь уже, чтобы ненависть и страсть не вели войну в вашей душе. Иначе нам не удастся разыграть спектакль.
- Ну ты и чертовка, - произнес граф и смахнул мою руку со своего колена. – Прибереги артистизм до приезда моих родителей, Розалин, - сказал он почти с угрозой. – А на мне свои штучки больше не применяй. Я не собака для дрессировки.
Он резко отодвинул кресло и встал из-за стола.
- Сегодня, пожалуй, буду спать в отдельной комнате, - сказал граф, вложив в свои слова как можно больше презрения. – Подальше от тебя.
Я возблагодарила небеса, что получила отсрочку. Кто знает, как поведет себя этот мужчина, оказавшись в одной комнате с женщиной, которую считает женой.
- Значит, мы договорились, - сказала я, кивнув. – Я – примерная жена, вы – любящий и уважительный муж. Давайте и наедине играть эти роли. Относитесь ко мне уважительно, даже если никого нет рядом. Так вам будет легче войти в образ.