Я протягиваю руку и накрываю ее ладонь своей.
— Это их потеря.
— Они так не считают. И это нормально. Друзья — вот моя семья, — Кэссиди смотрит вниз на наши сцепленные руки. — Родители научили заботиться о себе самостоятельно, за что я им благодарна.
То, как позитивно она отзывается о придурках-родителях заставляет ненавидеть их ещё больше.
Что-то шевелится внутри — яростное и защищающее. Она переживала о бабуле, так что я позабочусь о Кэссиди. Это самое малое, что я могу сделать для нее.
— Как бы то ни было, ты не одинока, Кэссиди Куинн. Теперь у тебя есть я.
Она хихикает.
— Знаю, это часть контракта.
Мои брови сходятся вместе.
— Эй, посмотри на меня, — она поднимает взгляд карих глаз. — У тебя есть я, независимо от контракта. Если что-то нужно, не стесняйся спрашивать. Поняла?
Она кивает, и легкая улыбка касается ее губ.
— Поняла, соседушка.
ГЛАВА 10
Трентон
— Входи!
Я приоткрываю дверь в квартиру Кэссиди и заглядываю в гостиную.
— Я почти готова, — кричит девушка из другой комнаты. — Просто добавляю последние штрихи.
Нервы съедают изнутри с тех пор, как Селеста договорилась о деталях свидания. Ненавижу устраивать спектакль из того, что должно быть нормальным. Мне невыносимо осознавать, что папарацци будут следить за каждым нашим шагом, понимать, что завтра фотографии появятся на страницах новостей.
Больше всего я ненавижу то, что втянул Кэссиди в этот цирк. Она не просила об этом. Не искала профессионального спортсмена для фальшивого свидания. Я знаю, какими жестокими могут быть люди в Интернете и не смогу защитить ее от них. Тех, кто говорят обо мне все, что хотят, но я не желаю, чтобы больно сделали ей.
Я подхожу к высокой книжной полке у окна, но замираю, замечая клетку. Дверца открыта, и маленький перьевой комочек с глазами-бусинками прыгает по жердочке, приближаясь к выходу.
Я подкрадываюсь к клетке.
— Не выходи. Оставайся на месте.
Она наклоняет голову, словно обдумывая мои слова.
— И даже не думай откусывать мне палец, — я протягиваю руку. — Я просто закрываю тебя.
Я поднимаю дверцу до упора и задвигаю щеколду.
— Хорошая девочка.
— Кто хорошая девочка?
Я оборачиваюсь на звук голоса Кэссиди.
— Я разговаривал с...
Слова замирают на языке.
Бордовое кружево облегает ее тело, а глубокий V-образный вырез показывает приличное количество груди. На ней облегающие джинсы с высокой талией и еще более высокие бордовые каблуки. Глаза подведены, а волосы ниспадают на плечи свободными локонами. Взгляд задерживается на пухлых губы, накрашенных таким же цветом помады, что и рубашка.
Господи Иисусе. Эта девушка — воплощение всех моих фантазий. Она роскошна и чертовски сексуальна, но при этом оставляет простор для воображения.
А оно у меня охренительное.
— Чувствую, словно состою буквально из сисек и задницы, но мне вроде как нравится, — она поворачивается и перекидывает волосы через плечо, оглядываясь на свою задницу. — Ее слишком сильно видно?
Слишком сильно? Она что, издевается надо мной?
— Идеально, — я прочищаю горло. — Ты выглядишь невероятно.
Ее брови подпрыгивают, а на щеках появляется розовый румянец.
— Спасибо.
Я указываю на книжную полку, нуждаясь в отвлечении от ее тела, прежде чем придется объяснять, почему штаны внезапно стали малы в области члена.
— Довольно круто иметь полку, заполненную твоими собственными книгами.
— Еще круче видеть свои книги на полках других людей. Ты испытываешь то же самое чувство, видя людей, одетых в майку с твоим номером.
— Да, это прекрасно.
Образ Кэссиди с моим номером вспыхивает в голове, и в комнате внезапно становится очень жарко.
Я указываю большим пальцем на клетку.
— Надеюсь, ты не возражаешь.
Она хихикает.
— Почему ты ее так боишься?
— Мне не нравится все, у чего есть крылья.
— Даже бабочки?
— Даже бабочки.
— А что, если это «все» не умеет летать, как пингвин или курица?
— Пингвины не в счет. И я точно не собираюсь прекращать смотреть картинки с милыми цыплятами.
Она качает головой.
— Ты такой странный.
— Говорит девушка, назвавшая попугая в честь убийцы.
Кэссиди встает перед клеткой и сует внутрь палец. Попугай прыгает по жердочке, пока не достигает Кэссиди, а затем склоняет голову.
— Видишь? Она милая.
— Поверю тебе на слово, — я тяжело вздыхаю и расправляю плечи. — Готова к фальшивому свиданию?
Она величественно взмахивает рукой.
— Готова к своему актерскому дебюту.
Папарацци разбили своеобразный лагерь возле нашего многоквартирного дома, но это ничто по сравнению с толпой камер, мигающих перед рестораном.
— Селеста сказала, что собирается сообщить о нашем местонахождении паре человек, — я отрываю взгляд от толпы за окном машины. — Думаю, ей нужно подтянуть математику, если это то, что та называет парой.
— Она просто пытается помочь, — Кэссиди протягивает руку и сжимает мою. — У нас все получится.
— Я собираюсь обойти машину и открыть тебе дверь. Сиди здесь. И держись поближе ко мне, хорошо?
Она кивает и делает глубокий вдох.
Все выкрикивают мое имя, как только я выхожу из машины, оббегаю переднюю часть и рывком открываю дверь, протягивая руку Кэссиди. Обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Кэсси прижимается ещё ближе, пока я пытаюсь оградить ее от вспышек фотокамер.
Мы заходим внутрь и хозяйка заведения провожает нас к столику в маленькой угловой кабинке.
Кэссиди забирается первой, а я устраиваюсь рядом. Ее широко раскрытые глаза перебегают от окна к окну, в то время как снаружи собираются папарацци.
— Я закрою шторы, — говорит хозяйка.
— Большое спасибо, — я вежливо улыбаюсь ей. — Я это ценю.
Я кладу руку на подпрыгивающее колено Кэссиди.
— Все в порядке? Тебя не задели?
— Да, порядок, просто это было... слишком, — она издает смешок. — Ты действительно проходишь через подобное везде, куда бы ни пошел?