На экран появилось видео, и я тут же уменьшаю громкость на ноль, прежде чем нажать «Воспроизвести». Ножки Кэссиди заполняют экран, когда та устанавливает камеру под определенным углом. Похоже, она в постели, настраивает подходящий ракурс. Я остаюсь в недоумении.
Пока ее рука не скользит под черные трусики, и я не понимаю, что происходит.
Черт возьми.
Я ставлю видео на паузу и закрываю экран, положив телефон на ногу. Взгляд обводит комнату, но ребята в самом разгаре жаркого спора о марках пива. Я снова поднимаю телефон и быстро набираю сообщение, пока правая нога нервно отплясывает чечетку.
Я: Ты пытаешься убить меня, женщина?
Кэссиди: Ожидаю, что ты позвонишь, но не буду ждать всю ночь.
Кэссиди: Я не могу так долго дразнить себя, кончу быстрее, чем дождусь звонка.
Я: Дай мне пять минут.
Я буквально закидываю телефон в карман и встаю вместе с пустой бутылкой из-под пива в руке.
— Я собираюсь закругляться, ребят.
МакКинли протестует, как я и предполагал.
— Уже? Но еще рано. Давай, старина.
Стамос ухмыляется, как будто знает мой секрет.
— Девушка только что написала тебе то самое сообщение, не так ли?
Я изо всех сил пытаюсь скрыть улыбку.
— Не понимаю, о чем ты.
Крумкачев качает головой, но улыбается.
— Иди повеселись.
МакКинли резко поворачивает голову.
— Подождите, что происходит? Почему вы все общаетесь шифром?
Я подмигиваю ему.
— Вот что значит быть взрослым: получаешь то, что не доступно малолеткам.
Ребята улюлюкают и вопят, когда я выскакиваю из комнаты. И почти срываюсь на бег по коридору.
Как только запираю за собой дверь, я набираю имя Кэссиди, чтобы связаться с ней по FaceTime.
Прекрасное лицо заполняет экран, и я могу разглядеть в кадре только обнаженные плечи и ключицу, волосы рассыпались веером по подушке.
— Быстро ты, — улыбается Кэсси.
— Нужно было добраться до моей девочки.
Она издает тихий стон.
— Я скучаю по тебе.
Я сбрасываю кроссовки и стягиваю брюки, оставляя их у изножья кровати.
— Боже, я тоже скучаю. Жаль, что не могу быть рядом прямо сейчас.
Она поворачивает камеру, показывая, что делает. Трусики спущены до колен, а пальчики скользят по клитору, в то время как бедра покачиваются в медленном ритме.
Я прислоняюсь к изголовью кровати и освобождаюсь от боксеров, чтобы присоединиться к Кэссиди, когда та трогает себя.
— Я представляю, что это ты, — говорит она. — Прикасаешься ко мне. Проводишь пальцами. Заставляешь чувствовать себя хорошо.
Я стону, сжимая член в кулаке.
— Я бы заставил тебя чувствовать себя так хорошо, детка. Покажи, какая ты мокрая.
Она поднимает пальчики, и те блестят в тусклом освещении спальни.
— У тебя стояк, Трент?
— Конечно, стояк, — я меняю переднюю камеру на заднюю. — Посмотри, что делаешь со мной, малыш.
Она снова стонет.
— Не могу дождаться, когда почувствую твой член внутри себя. Я хочу, чтобы ты трахнул меня, когда вернешься.
— Как именно, Кэссиди? Хочешь, чтобы я был сверху, вдавливал тебя в матрас, сжимал запястья над головой, а ноги поднял на свои плечи? Или хочешь прокатиться на мне верхом и попрыгать на члене, чтобы я мог посмотреть, как двигаются эти красивые сиськи? — я надрачиваю себе быстрыми движениями, и одна только мысль о том, как вбиваюсь в тело Кэссиди, приближает к освобождению. — Или, может быть, хочешь, чтобы я трахнул тебя сзади, отшлепал эту сексуальную задницу, наблюдая, как киска заглатывает меня целиком, я прав?
— О боже, Трент. Все. Я хочу всего этого, — пальцы Кэссиди двигаются быстрее, колени раздвигаются. — Просто хочу этого с тобой.
Одержимость пронзает меня насквозь.
— Я дам тебе все, что захочешь, Кэссиди. Ты моя, и я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо. Всегда. Скажи это.
— Да, Трент. Твоя!
Кэссиди вскрикивает, а я опускаю руку с телефоном, чтобы мы могли кончить вместе. Наблюдаю, как оргазм прокатывается по телу, желая быть рядом, чтобы почувствовать ее, попробовать на вкус, услышать, как та тяжело дышит мне в ухо. Она вздыхает, расслабляясь, переворачивается на бок и снова направляет камеру на свое лицо.
Я ухмыляюсь.
— Мне нравится, как ты выглядишь после того, как кончаешь.
Растрепанные волосы, раскрасневшиеся щеки, довольная улыбка.
Пока она не дуется.
— Жаль, тебя здесь нет для объятий после оргазма.
— Я заглажу свою вину завтра, красавица.
Почему до завтра еще так далеко?
ГЛАВА 15
Трентон
Сердце бешено колотится в груди по непонятной причине, когда я прикладываю костяшки пальцев к двери Кэссиди.
Пятичасовая поездка из Бостона казалась вечностью, зная, что ждет меня дома.
Или, правильнее сказать, кто.
Но когда Кэссиди распахивает дверь, сердце замирает.
Она едва поднимает на меня покрасневшие глаза.
— Привет, Трент.
— Что случилось? — я врываюсь в квартиру и бросаю сумки, обхватывая ее лицо руками. — Что случилось, Кэсси? Почему ты плачешь?
Она шмыгает носом.
— Кэнди умерла.
Блять.
Я заключаю ее в медвежьи объятия.
— Кэсс, мне так жаль. Как это произошло?
Ее приглушенные слова вырываются из груди.
— Этим утром... Я не слышала ее... она не щебетала... Я нашла ее... на дне клетке... — Кэссиди делает большие паузы перед каждым словом, поскольку истерика накатывает снова и снова.
Печаль пронзает сердце как острый нож.
— Как думаешь, она была больна?
— Не знаю, — она обхватывает меня руками за талию и сжимает в кулаках рубашку. — Я ничего не заметила.
Я сжимаю ее крепче.
— Все в порядке, детка. У тебя есть я. Сейчас, прямо здесь. Выплесни все наружу.
Рыдания сотрясают ее тело, звук горя разрывает грудь. Она любила эту птицу, и пусть я не поклонник Кэнди, та была живым существом, а теперь ее нет.
Я поднимаю Кэссиди на руки, баюкаю, пока несу к дивану.
— Мне так жаль, моя милая девочка.
Кэсси утыкается лицом мне в шею, слезы скатываются по лицу.
— Она мне как лучший друг. Кэнди была такой хорошей слушательницей.
— И она мирилась с твоим ужасным пением.
Кэссиди икает, когда смеется, всхлипывая.