Она визжит.
— Это происходит! Я катаюсь на коньках, боже мой!
Я смеюсь над тем, как она взволнована возможностью сделать то, что должно было случиться еще в детстве. Грустно думать о маленькой отважной Кэссиди с родителями, не заботящимися о ней, не проводившими времени и не любившими ее.
После того, как я научил поворачиваться и останавливаться, наступает время отправляться на Юнион-сквер. Катание состоится в полночь, но все собираются примерно за пятнадцать минут до начала.
— Вау, здесь много людей, — глаза Кэссиди осматривают местность. — Никогда раньше не видела ничего подобного.
Я сжимаю ее руку.
— А я никогда ни с кем раньше этого не делал.
Она смотрит на меня из-под длинных темных ресниц.
— Нет?
Я поправляю ее шлем.
— Только с тобой.
Она обхватывает руками мою шею.
— Спасибо, что подбодрил сегодня. Мне действительно нужно было выбраться из дома.
— Конечно, — засовываю руки в задние карманы. — Мне не нравится видеть тебя грустной.
Ее щеки приобретают приятный розовый оттенок.
— Приятно быть здесь без всех этих папарацци. Как будто мы настоящая, нормальная пара.
Настоящая. Как будто это не так. Как будто то, что мы делаем здесь сегодня, является частью пиар-трюка. Я мысленно закатываю глаза.
Это все из-за Кэссиди? Причина, по которой она сегодня со мной, потому что думает, что это — часть нашего соглашения? Чувствует ли себя обязанной проводить со мной время?
— Трентон Уорд!
Я резко поднимаю голову в направлении мужчины, зовущего меня по имени, а затем по лицу расплывается улыбка.
— Привет, Мэнни.
Он резко останавливается перед нами и хлопает меня по спине.
— Давно не виделись. Как, черт возьми, у тебя дела?
— Все отлично. А у тебя?
— Великолепно. Ты же меня знаешь, — он смотрит на Кэссиди и протягивает руку. — Я Эмануэль. Можешь называть меня Мэнни. Все остальные так делают.
Она пожимает ему руку.
— Приятно познакомиться с тобой, Мэнни. Я Кэссиди.
— О, я знаю, кто ты, — Мэнни подмигивает. — О вас двоих последние несколько недель только и говорили в трех штатах.
Я качаю головой.
— Все еще читаешь таблоиды?
— Ничего не могу с собой поделать, муж их обожает. Я притворяюсь, что ненавижу их, но втайне мне нравится слушать все эти сплетни о знаменитостях.
Кэссиди смеется.
— Он тоже здесь?
— Скорее умер бы, чем позволил надеть на него коньки. Я здесь с дочерью, — он оглядывает толпу. — Она где-то недалеко.
Я обнимаю Кэссиди за плечи.
— Кэсси здесь впервые.
— И на коньках тоже, — добавляет она.
— Что могу сказать, ты в очень хороших руках, — отвечает ей мужчина, усмехаясь.
— Ты не мог бы сфотографировать нас, Мэнни? — Кэссиди расстегивает молнию на сумке и протягивает ему телефон, прежде чем обхватить меня руками за талию.
Я наклоняюсь и прижимаюсь щекой к ее, заключая Кэссиди в объятия. Мэнни делает несколько снимков, а затем я прижимаюсь губами к ее щеке, сминая лицо, пока та смеется.
— Они вышли великолепными, — Мэнни протягивает Кэссиди телефон и быстро обнимает ее. — Было чудесно познакомиться с вами. Приятного вечера.
Затем он кладет руку мне на плечо и мрачно предупреждает:
— Наслаждайтесь друг другом, пока есть возможность.
Я киваю.
— Мы так и делаем.
Брови Кэссиди приподнимаются после того, как Мэнни уходит.
— Что это было?
— Он потерял парня около десяти лет назад. Сбил пьяный водитель. Теперь он полностью сосредоточен на том, чтобы ценить момент, в котором находишься, и дорожить людьми, которые есть в твоей жизни.
Ее губы складываются в хмурую гримасу.
— Это печально.
— Так и есть, — я наблюдаю за ним, пока тот катится дальше в толпу. — Но он нашел любовь и счастлив. У него есть семья.
— Ты хочешь когда-нибудь завести семью, Трентон Уорд?
— Да, — я бросаю взгляд на Кэссиди. — А как насчет тебя?
— Думаю, я хотела бы быть мамой.
Могу себе это представить. Кэссиди в облегающем платье, из-под которого виден живот, выглядела бы чертовски сексуально.
Затем разум создает образ Кэссиди на хоккейном матче, держащей на руках нашего сына или дочь, одетых в мини-джерси. Она черно-желтая, с маленьким щеглом спереди и моим именем сзади.
Что, черт возьми, со мной не так?
Почему я представляю, как Кэссиди вынашивает ребенка?
И почему у меня встает при мысли о том, чтобы излить в нее сперму?
Кэссиди кладет руку мне на предплечье.
— Ты в порядке?
Нет, я не в порядке.
Ни на йоту, блять.
— Катание на коньках было самым крутым, что я когда-либо делала!
Я останавливаюсь возле двери Кэссиди и прислоняюсь к стене.
— Рад, что тебе понравилось.
— Было очень весело! Хочу однажды сделать это снова.
— В таком случае, так мы и поступим.
Она бросает взгляд на дверь и замирает.
— Кэнди не будет, когда я войду внутрь.
Я провожу большим пальцем по ее щеке.
— Нет, не будет.
Она хмурится, и я так сильно это ненавижу.
Кэссиди роется в сумочке в поисках карточки-ключа, но я накрываю ее руку своей, чтобы остановить.
— Останься у меня на ночь.
Она замирает.
— Ты не обязан. Я большая девочка. Все будет в порядке.
Я заключаю ее в объятия и шепчу в губы, притягивая к себе:
— Это не значит, что большим девочкам не нужны объятия их парней.
— Я не знаю правил для фальшивых бойфрендов. В контракте предусмотрены объятия?
Знаю, она дразнит меня, но сердце замирает от напоминания.
— Напечатаны мелким шрифтом, — я покрываю поцелуями все ее лицо. — Давай. Останься.
Она вздыхает.
— Ладно. Но если захрапишь, я ударю тебя кулаком в горло.
— Такая жестокая.
— Но тебе это нравится?
— Определенно.
В этой девушке нет ничего, что бы мне не нравилось.
ГЛАВА 16
Кэссиди
Проснуться в постели Трентона — все равно, что на пятизвездочном курорте.
Находиться в его объятиях тоже не так уж и плохо.
— Такое ощущение, словно я сплю на облаке. Большом пушистом облаке, плывущем по небу.