Тишина убивает. Секунды длятся как часы, пока я жду реакции. Полминуты спустя Кэссиди выбегает в коридор и обхватывает меня руками за талию, крепко прижимаясь.
— Я счастлива, Трент. Огромное спасибо. Это самый оригинальный и продуманный подарок, который мне когда-либо дарили.
Я закрываю глаза и наслаждаюсь ощущением ее в своих объятиях, радуясь, что она не злится.
Но пока я держу ее, замечаю, что тело начинает сотрясаться от тихих рыданий.
— Эй, посмотри на меня. Так не пойдёт, — я отклоняюсь ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза. — Почему ты плачешь?
Она шмыгает носом.
— Я должна тебе кое-что сказать.
— Хорошо, — беспокойство закрадывается во внутренности.
— Давай зайдем внутрь.
Пиздец.
Желудок скручивается в узел, когда я заношу клетку в квартиру Кэссиди.
Вот оно. Разговор. Знаю, в последнее время мы сблизились, но делали это лишь ради контракта и не были ничем большим, нежели друзьями с привилегиями.
Я ставлю клетку у стены и присоединяюсь к Кэссиди на диване. Сажусь прямо напротив неё.
Она сжимает мои руки.
— Мы начали не с той ноги, когда ты переехал сюда, но я действительно наслаждался этим временем.
— Я тоже.
Она прикусывает нижнюю губу, а потом выпаливает:
— Я знаю, что подписала контракт и знаю, что мы должны притворяться, словно встречаемся, но в какой-то момент это стало для меня реальностью. Понимаю, это моя вина, потому что вынудила нас и все усложнилось с этими более интимными отношениями. Но мы обещали, что не будем лгать друг другу и я не могу продолжать притворяться, что у меня нет к тебе чувств. И если хочешь прекратить то, что мы делаем, потому что не чувствуешь того же, тогда я пойму. Знаю, что рискую, рассказывая тебе это, но больше не могу держать все в себе. Не после всего. Не после этого, — она указывает на птиц. — Ты так добр ко мне и я знаю, что все это часть контракта, но мне просто нужно, чтобы ты знал, на всякий случай, может быть, действительно чувствуешь то же, что и я.
Сердце бешено колотится в груди.
— Детка, иди сюда, — я сажаю ее к себе на колени и убираю волосы с лица, заглядывая в слезящиеся глаза. — Человек, который продал мне птиц, сказал, что они олицетворяют любовь и преданность. Вот почему я купил их для тебя, потому что хотел показать, что к тебе чувствую. Я влюблен в тебя, Кэссиди. Уже некоторое время влюбляюсь и это не из-за контракта или секса. Это потому, что я не мог не влюбиться в тебя. Ты красивая, добрая, заботливая и талантливая, — я касаюсь кончиком своего носа ее. — Мне нравится в тебе все.
— Даже пение?
— Не настолько, Кэсс.
Смех вырывается из нее, когда еще одна слеза скатывается по щеке.
— Я тоже люблю тебя, Трент. Знаю, ты не считаешь это судьбой, но я действительно верю, что все произошло для того, чтобы мы могли оказаться вместе именно там, где сейчас находимся.
Она любит меня.
— Может быть, нам суждено быть вместе. Кто знает? Но мне хотелось бы думать, что я выбрал бы тебя независимо от судьбы или какого-то божественного вмешательства. При любом варианте развития событий я бы влюбился в тебя, потому что ты — девушка моей мечты. Ты тот человек, которого я надеялся найти. С тобой все кажется правильным.
Кэссиди улыбается и кладет голову мне на плечо.
— Не думаю, что смогла бы написать лучший финал для этой истории.
— Финал? — я встаю с ней на руках. — Детка, мы только начинаем.
ГЛАВА 18
Кэссиди
Следующие два месяца прошли как в тумане.
Начало хоккейного сезона закружило Трентон в вихре и меня вместе с ним.
Когда он не на льду, мы занимаемся любовью.
Если путешествует, я пишу.
Благодаря Селесте наше расписание расписано по минутам и насыщено важными событиями.
Но ничто не сравнится с давлением из-за сегодняшней игры.
«Джерси Сити» против «Сиэтла».
Трентон встретится со своей старой командой на их родном поле и сказать, что я нервничаю, это ничего не сказать. Он говорит, что в этом нет ничего особенного, но Селеста, Ария и я, тем не менее, вылетели, чтобы поддержать его. И, может быть, для него это правда не имеет большого значения. Может быть, Трент не переживает относительно перспективы видеть старых товарищей по команде и играть против них, потому что он счастлив в новой жизни, с новой командой и девушкой. Но я знаю, как сильно он хочет доказать всему миру, что не готов к отставке. И что может быть лучше, чем доказать это команде, которая его отпустила?
Средства массовой информации драматизировали по поводу соперничества между бывшими лучшими друзьями. Журналисты пересказывали каждую деталь на протяжении всей истории их дружбы — независимо от того, было ли это фактами или сфабрикованной приманкой, чтобы усилить конфликт.
Несколько фанатов «Сиэтла» освистывают нас, когда мы занимаем места, но я не утруждаю себя даже взглядом в их сторону. Я выбрала сиденья за воротами Трентона, в отличие от удобных бокс-сидений. Хочу быть как можно ближе к нему. Нужно, чтобы он чувствовал мое присутствие, находясь на льду, и знал: что бы ни случилось, я здесь ради него.
— Как он себя чувствовал, когда вы разговаривали? — спрашивает Селеста.
Я приподнимаю плечо.
— Все было отлично. Думаю, он просто хочет покончить с игрой, чтобы все заткнулись и перестали суетиться.
Она кивает.
— Мы все вздохнем с облегчением, когда этот ад закончится. Просто надеюсь, что они победят, и мы сможем послать Сиэтл к черту.
— Победят, — я откидываюсь на спинку сиденья и глубоко выдыхаю. — Я знаю, что они это сделают.
Голос диктора потрескивает в динамиках, прожекторы танцуют по стадиону, а толпа сходит с ума. Крики поддержки оглушают.
«Щеглы» выходят на лед, и я подпрыгиваю, чтобы подбодрить Трентона. Прижимаю ладонь к стеклу, и он, подмигнув мне, постукивает по нему перчаткой, прежде чем занять свое место.
Звуки на стадионе усиливаются, когда диктор представляет каждого из игроков «Сиэтла». Адреналин бурлит в венах, когда парни начинают кататься по кругу.