Глава вторая
Я не заметила, что что-то происходит. Я должна была увидеть, должна была понять. В тот самый первый раз Рафаэль остановился на улице, отпустил мою руку и, внезапно обернувшись, остался стоять неподвижно: казалось, он тщетно пытается «осмотреть» пространство вокруг. Смущенный вид мужчины с кейсом, огибающим нашу застывшую пару, удивление в глазах старушки, согнувшейся под тяжестью сумки с продуктами, «извините, мадам, месье». Рафаэль замолчал, затем повернулся, и мы продолжили прогулку. Я спросила его:
— Ты что-нибудь потерял?
— Нет… у меня сложилось впечатление, что нас кто-то преследует.
Далее мы шли и молчали.
Отвратительное настроение Рафаэля в тот день, когда мы отправились купить ему обновку к зиме: парку, кофту, кожа, шерсть, синтетические ткани, он пока еще не решил. Он попросил принести ему различные модели. Я описывала цвета, он исследовал форму, пуговицы, складки, находил и считал карманы, сравнивал застежки. Мы выбрали послеобеденное время, когда большие магазины практически пусты. Когда я рассматривала очередную модель, меня заметил коллега по работе и окликнул. Мне казалось, что я отошла от Рафаэли на несколько мгновений, чтобы переброситься парой дежурных фраз, однако когда я вернулась к прилавку, то увидела лишь продавщицу, развешивающую на плечики отложенную одежду. Она заверила меня, что Рафаэль ушел. Не поверив, я заглянула в примерочные кабинки. Рафаэль действительно исчез. Я обратилась к кассирше.
— Слепой? Нет. Мадам, я не обратила внимания…
Я бросилась к полицейскому, стоящему рядом с выходом:
— Вы не видели…
Он оглядел меня с головы до ног:
— Это ребенок? Он не умеет ориентироваться на улицах?
Мне стало стыдно. Я направилась, изводясь от беспокойства, в сторону улицы Майе. Мы взяли с собой лишь одну связку ключей, а на мои звонки в дверь никто не отвечал. Я вернулась к магазину «Бон Марше». Еще раз, и еще, и третий, по одному и тому же маршруту. Я зашла в кафе, расположенное рядом с его домом, набрала номер телефона. Он взял трубку. Отстраненный тон:
— Что? Не находила себе места? Я возвращался очень неспешно. Я решил немного прогуляться. В конце концов, Сара, я ведь как-то обходился без тебя раньше. У тебя не было ключей? Я действительно сожалею. — И затем, после молчания: — Ты была так увлечена беседой с этим господином.
Этим господином… Я уже успела позабыть о ничего не значащем обмене банальностями, что произошел меж рядов вешалок и на мгновение отвлек меня от примерки. Этот господин…
Я бросилась к дому Рафаэля, ворвалась в квартиру, сжала его в объятиях: я хотела вымолить прощение за эти навязанные ему минуты одинокого ожидания, я чувствовала себя безмерно виноватой.
«Сара, ты не должна больше плакать! Ну что я сделала такого, что Всемилостивый Господь наградил меня подобной сестрой? Я уверена, и мама будет обвинять меня в том, что я тебя довела. Ты хочешь пожаловаться, ну? Хочешь, чтобы тебя пожалели? Конечно, мама войдет в твое положение: «Дорогая Сарочка, нет-нет, это не твоя вина, перестань переживать»… и бла-бла-бла и бла-бла-бла! Но я тебе скажу, я скажу правду: это действительно твоя вина! Самая настоящая подлянка по отношению к родной сестре, которой я являюсь! Ты мне все обломала, ты все испортила! Это ты перепутала время, ты потеряла извещение, и именно из-за тебя я в этом году не смогу попасть в класс по фортепьяно. Ты знаешь, что я тебе скажу? У тебя что-то там съехало, там внутри! — и Джульетта уперлась пальцем в перчатке (мама специально купила обновку для конкурса) в мой лоб. — Хочешь знать правду? Ты, вне всякого сомнения, совершила какое-то страшное преступление в прошлой жизни, и теперь ты все время пытаешься себя в чем-нибудь обвинить. Когда ты не ноешь, что ты уродина, ты совершаешь глупости, чтобы тебя прощали. Как же меня это все достало, Всемилостивый Господь!»
Джульетта взывала к Всемилостивому Господу, а я рыдала. Мне лишь исполнилось девять лет, а ей уже было тринадцать. Мама так надеялась, что нас запишут в класс по фортепьяно в училище, что находилось в соседнем городе. Она посадила нас в поезд на вокзале городка, где мы жили; она не могла поехать с нами: четверо младших детей требовали непрерывного внимания. «Это так несложно — доехать до музыкальной школы, — она повторяла эту фразу с самого начала каникул. — Нам следует сесть на автобус, а он останавливается прямо напротив ворот училища».