Выйти замуж… Конечно, и мне доводилось баловать себя красивыми сказками, представлять себя лучше, чем я есть на самом деле, наделять себя необыкновенными качествами, что заставили бы всех забыть о моей посредственности, но при этом я искренне верила в то, что сочиняла, в этом действительно могла быть доля правды. Но никогда мне в голову не приходили столь абсурдные идеи.
Давным-давно, когда я встречалась с Лораном, я позволяла себе помечтать о возможном замужестве (если бы он только узнал об этом!), я всегда рисовала себе картину, как представляю его семье, облегченные вздохи моих родителей, счастливых увидеть свое «неудавшееся» порождение, наконец пришедшим в «норму», лукавые улыбки друзей и знакомых… Это был бы необыкновенный праздник, подарки, поздравления… Дальше я не смела загадывать… Я никогда бы не смогла, я это прекрасно знала, сохранить долгие и прочные отношения с кем-либо. Слишком быстро они прозревали… Я же прозревала при первом касании, действительность вырисовывалась заурядно-пошлой, печальной. Возможно, Мина была исключением, но и она предала меня. Как они могли обещать, что и через три, четыре года их чувства не изменятся? Я всегда была убеждена, что в один из дней с их глаз спадет пелена. Никогда, как вы можете догадаться, никогда я не говорила об этом с Лораном. Он установил негласное правило: у этой связи нет будущего. Но вокруг было так много студенческих пар, которые просто «жили вместе» или же отправлялись в мэрию, в церковь, слишком много примеров перед глазами, чтобы именно я, Сара, решилась бороться за мои мечты…
С Рафаэлем… Счастье было так велико… «Вы тоже так приятно пахнете…», «Сара, ты — моя роскошь». Я повторяла эти волшебные фразы, но волшебство остается волшебством, и не следует примерять на него серые одежды повседневности. Моя история любви и так трещала по швам под напором будней, от сложности бытовых мелочей совместного проживания! Я никогда не смогу подрезать крылья моему архангелу Рафаилу, никогда не стану выставлять его на всеобщее обозрение, ведь тогда в зеркале молвы он сможет распознать мой великий обман. Я уже совершила ошибку, согласившись познакомить его с моими коллегами по работе: наша любовь должна оставаться в тайне, как смертный грех.
Рабочий день все тянулся и тянулся, я продолжала размышлять. Я хотела превратить мою связь с Рафаэлем в затерянный островок на краю света, но удастся ли мне это? После работы я решила пройтись, а по дороге заскочить на улицу Ферранди, я оттягивала нашу вечернюю встречу. Я позвонила Рафаэлю просто для того, чтобы он не волновался, и попросила, чтобы он поужинал один; я отвергала всякие мысли о замужестве, но вела себя, как заботливая супруга. По телефону его голос казался бесстрастным:
— Если ты считаешь нужным провести ночь у себя дома… Ты прекрасно знаешь, я пойму. — И он добавляет, как бы невзначай, ревнивая вежливость: — Ты ведь зайдешь на улицу Майе завтра с утра? Я ухожу лишь в десять часов.
Я рассказываю ему о том, что вынуждена много работать в начале недели, но:
— Я отпросилась на пятницу, между выходными… Мы можем провести все четыре дня вместе, если ты захочешь.
Я не стала посвящать его в те сложности, с которыми мне удалось «отпроситься», и описывать, как мой начальник попытался вклиниться в наши проблемы. «Каждому свое», — как любила приговаривать моя сестрица Джульетта. Трубка повешена, и я чувствую себя как в отпуске, я чрезвычайно горда собой, тем, что смогла позволить себе несколько часов передышки.
Рядом с телефоном валяется листочек, вырванный из школьной тетради: адрес, телефонный номер… Лоран… Этот листок остался после его визита, а я и не заметила, когда он его положил сюда, мне казалось, что он ушел, так и не дав мне своих координат. Это случилось в те грозовые дни… Я пытаюсь сосчитать: прошло две или три недели… Всего? А мне казалось, столько всего произошло: наше воссоединение, путешествие в Ним, сцена Рафаэля… Когда Лоран покидал меня после короткого визита, я была вся в слезах, я искренне верила, что мои отношения с Рафаэлем закончились. Он видел мое смятение… Надо позвонить и сказать ему, что все наладилось. Мысль о том, что он жалеет меня в моем поражении, казалась мне невыносимой.