Я промолчала. Что я могла ответить? Что, наконец-то, решилась на серьезный шаг? Что изголодалась по семейному теплу и смеху детей? Что и мне хочется испытать материнское счастье, пусть это будут и не родные мне дети? И он чуть не разрушил всего этого? Точнее, я так думала. В ответ я ничего не сказала.
‒ Зачем тебе усыновлять детей, да еще и двоих? Почему ты решилась на такой шаг? Ведь у тебя еще есть время для своего, родного…
Он замолчал, а из меня словно выбили весь воздух. Я застыла, словно каменная статуя, не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мое сердце заныло, словно его вырвали из моей груди и кинули под жернова мельницы. Воспоминания обрушились на меня, как лавина снега, вызывая во мне слезы. Я ведь столько лет прятала их глубоко внутри, запрещая себе даже на секунду задумываться об этом. И всего один вопрос от него, от человека, что был причастен ко всему, разломал все замки и двери, что удерживали их.
‒ Я не могу иметь детей, ‒ прошептала я одними губами, словно говорила на последнем дыхании. ‒ Последствия того раза. Своего родного ребенка я никогда не смогу взять на руки.
Антон замер, словно услышал свой приговор.
‒ Но есть же хорошие врачи, специалисты в этой области, можно и за границу. Медицина не стоит на месте, ‒ его слова звучали жалко.
‒ Как ты не понимаешь?! Я никогда, НИКОГДА не смогу иметь своих детей! Никогда не узнаю, какого это ходить с животом, гладить его и разговаривать с ним. Никогда не смогу вдохнуть его сладкий запах! Никогда не смогу прижать родную кровь к своей груди, поцеловать в макушку и прошептать, что мама рядом, ‒ слезы лились ручьем, но я не замечала этого. ‒ Я была в десятках клиниках, столько раз ездила за границу, но мне везде лишь качали головой. Если бы только тогда я не решилась на тот шаг, который сломал всю мою жизнь. Если бы только ты…
Я сама не заметила, как перешла на крик, но вовремя остановилась. Да, его вина была, но тот самый шаг я сделала сама. Сама позвонила по тому номеру, что прилагалось к записке и деньгам, и сама решила на отчаянный шаг. Вина Антона была лишь в том, что он был вдалеке от меня и был не в курсе того, что я ждала от него ребенка.
Мои рыдания и душераздирающие слова нисколько не испугали Антона. Да, он был шокирован новостью. Да, он не ожидал таких признаний. Но не отстранился. Он лишь пересел на диван и крепко обнял меня, когда слезы брызнули из глаз. Я же схватилась за его рубашку, сильнее притягивая его к себе. Голову спрятала на его плече. И чувствовала, как он успокаивает меня, убаюкивая нежными словами, и проводя руками по моим волосам. Его рубашка намокла насквозь, а мои слезы и не думали заканчиваться. Антон все также шептал мне ласковые слова, которые не доходили до меня.
Прошло немало времени, пока мои слезы иссякли. Но я и не думала отстраняться от него. Я чувствовала его поддержку, мне было легко и просто в кольце его рук. Тепло его тела согревала меня. Его близость придавала мне сил. И поняла, что наконец-то пришло время все ему рассказать. Поделиться прошлым, что связывало нас невидимой нитью, и не хотело отпускать. Мы были в плену его цепких рук. И лишь ранили себя, пытаясь спрятать его в глубине наших сердец. Чем дольше и дальше скрывали, тем глубже были раны, оставляя изуродованные шрамы в душе. Мы были нужны друг другу. Только так мы могли спасти друг друга. Я сильнее обняла Антона, прижимаясь к нему. И заговорила…
Глава 32
Более пятнадцати лет назад…
Ева
Я вышла из школы и свернула в сторону дома. На уроке мне стало плохо, и учительница отправила меня к медсестре. Той я соврала, что съела дома что-то не то. Она выписала мне справку и освободила от уроков, к чему я несказанно была рада. Схватила свой рюкзак и выбежала на улицу. Тошнота отступила.
Мысли в голове путались. Я неспешно шла домой, куда идти совсем не хотелось. Оказавшись в своем дворе, присела на скамейки. Голова гудела. Я была в растерянности и не знала, что мне делать и как поступить. Немного посидев на свежем воздухе, решила зайти домой. Отчим должен быть на работе. К его приходу надо бы что-то приготовить.