Даже когда мы были еще детьми, наши отношения были натянутыми. Иногда Йен давал мне надежду на то, что они изменятся. Но этого так и не случилось, и я более десяти лет назад отказался от дальнейших попыток исправить это.
Я не мог понять, почему мои родители чувствуют такую потребность защитить меня. Йен считал, что они любили меня больше, чем его. Но, на самом деле, я всегда чувствовал, что они думали, будто я слабее и не способен постоять за себя.
Но пришло время положить этому конец. Я буду жить с последствиями того, что сделал, но мне хотелось двигаться дальше и попытаться быть счастливым.
Я открыл входную дверь своим ключом. Позвал маму, но в ответ была лишь тишина. Я прошел через фойе дальше по коридору в просторную кухню. Она сохранила все тот же стиль, какой был еще при моих живых бабушке и дедушке, только она стала более современной.
Французские двери, которые вели на задний двор, были распахнуты. Я прошел через них и нашел свою мать на террасе, рассматривающую сад. Она сидела за небольшим столиком из кованого железа. Я бесшумно занял место напротив нее, оперся локтями о стол, сложив руки, и, сузив глаза, посмотрел на нее.
Она нахмурилась, улыбка исчезла, а брови сошлись в попытке истолковать причину моей позы.
- Доброе утро, Ксандер, - настороженно произнесла она.
Я кивнул, но промолчал. Склонив слегка набок голову, она посмотрела на меня. И, еще сильнее нахмурившись, спросила:
- Ты завтракал?
Я покачал головой. Поднявшись с места, она начала собирать со стола свою газету и чашку с чаем.
- Мама… - я посмотрел снизу-вверх на нее, но она продолжала суетливо убирать со стола.
Потом поспешно прошла в дом, чтобы приготовить мне завтрак, о котором я ее не просил. Видимо, она все правильно поняла по моему взгляду и теперь пыталась избежать разговора, которому просто необходимо случиться. Она хранила эту тайну неделями. Нет… годами. Она прекрасно знала, что случилось с родителями Эйвери, а мне были просто необходимы ее ответы на мои вопросы. Я должен был выяснить, насколько сильно мы запутались в этой паутине обмана и лжи.
Я последовал за ней на кухню и стал наблюдать за тем, как она достает продукты из холодильника.
- Мама?
Она проигнорировала меня, поэтому я подошел к ней со спины и схватил за запястье, когда она потянулась за очередным продуктом.
- Прекрати, мам, - я развернул ее к себе и захлопнул дверцу холодильника. - Я могу тебя кое о чем спросить?
Она посмотрела в мои глаза, но ничего не ответила. Я встретил ее пристальный взгляд.
- Могу?
Ее плечи поникли, и я понял по выражению лица, что она сдалась. Она кивнула. Неохотно.
- Ты когда-нибудь собиралась рассказать мне о родителях Эйвери? Собиралась когда-нибудь рассказать мне, что я..? - слишком тяжело было произнести эти слова вслух, потому что они слишком реальны.
Она решительно покачала головой:
- Я не хотела, чтобы ты узнал. Я ради тебя не хотела, чтобы это выяснилось.
Я хмыкнул:
- Значит, ты никогда не была знакома с родителями Эйвери? - я знал ответ, но хотел услышать это от нее.
Она снова покачала головой, на этот раз медленно:
- Как ты узнал? Твой отец ведь все тщательно скрыл.
Недостаточно.
- Маркус, - этого единственного слова было достаточно для объяснения.
Мы оба знали, что Маркус достаточно изобретателен и у него есть хорошие связи, как и у моего отца. Она кивнула.
- Ты расскажешь мне, каким образом ты стала частью жизни Эйвери?
Она вздохнула, а затем села за стол, ожидая, что я к ней присоединюсь. Как только я сделал это, она потянулась и взяла мои руки в свои:
- После той ночи я не могла перестать думать о людях, которые были в той машине, и кто их потерял. Как их жизнь изменилась после этой трагедии.
Я попытался высвободить свою руку, но она крепко ее держала. Не только ее мучили мысли о той семье, которую разрушил я. По крайней мере, она нашла в себе достаточно сил, чтобы выяснить о них больше.
- Я узнала, что у них осталась маленькая дочка, и, когда узнала, что ее собираются отдать под опеку… Я просто захотела убедиться, что она будет в порядке. Поэтому решила посетить ее, представившись другом семьи в тот и последующие разы.