- Почему ты не рассказала мне?
Она нахмурилась:
- Ты был виновен в той аварии. Я не могла допустить, чтобы ты погряз в чувстве вины. Ты бы тогда больше никогда не вернулся домой. Мне надо было сказать тебе, что ты оставил девочку сиротой?
- Ты же не думаешь, что я не заслуживаю этого чувства вины? - я покачал головой и вырвал свою руку. - Я заслуживаю большего. Я должен был понести ответственность за все это.
- Нет, это был несчастный случай, - она сжала вторую мою руку, заставляя посмотреть, но я не мог сделать это. - Ты был зол и тебе было больно. Ты не мог мыслить ясно, Ксандер.
- Ты и папа продолжали говорить себе, что это был несчастный случай, хотя вы не должны были впутывать себя в дело, в котором облажался я.
Я встал, провел рукой по волосам и посмотрел на нее сверху вниз:
- Я не желал никому смерти, но и несчастным случаем это не было, потому что я был невменяемым. Я был под кайфом, пьяным и взбешенным, - я с силой тыкаю себя в грудь пальцем с каждым произнесенным словом.
Оперевшись ладонями о стол, я наклоняюсь, чтобы она смогла посмотреть мне в глаза и увидеть, что я за человек на самом деле. Не только то, что она не хотела видеть, но и то, что она пыталась скрыть от других:
- Это было токсическое сочетание, которое снесло мне крышу, и за это поплатились все, кроме меня.
- Нет, Ксандер, - она встала и обхватила мое лицо ладонями. - Неужели ты не понимаешь, что заплатил за это? Независимо от того, сколько бы времени твое имя обливали грязью или сколько бы времени ты провел в тюрьме, это не сравнится с той болью, которую ты чувствуешь внутри себя, - она постучала пальцем по тому месту, где бьется мое сердце. - Двенадцать лет ты ходишь и живешь с этой болью. Ты не мог спать, ты пытался стереть это из памяти с помощью выпивки и женщин, да, я знаю о женщинах, - она вздернула бровь, давая понять, что, либо папа, либо Йен, ей рассказали о череде женщин, прошедших через мою жизнь.
Рукой она погладила меня по лицу:
- А теперь ты влюблен в Эйвери… и ты можешь потерять ее. Так что не говори мне о том, что ты не заплатил, - она прищурилась, тревога появилась на ее лице. - Она знает?
Я покачал головой:
- Не знаю, как сказать ей об этом.
Она убрала руки от моего лица и села обратно на стул:
- Я не могу сказать тебе, что делать. Я виновата во лжи и перед ней тоже, и... она настолько особенная девочка, в смысле, женщина, но для меня она навсегда останется маленькой рыжеволосой, сильной и бойкой девчушкой, которая делала вид, что ее не сломало случившееся.
Я сел и сжал ее руку:
- Спасибо за то, что делала для нее, мам. Что пыталась исправить тот бардак, который я устроил.
- Мы все участвовали в этом бардаке, поэтому, возможно, пришло время исправить это. Если ты решишь сказать ей правду, я буду с тобой, независимо от того, что будет, - она ближе наклонилась ко мне и улыбнулась. - Я вижу, как она смотрит на тебя. Она любит тебя, Ксандер. Ты должен верить, что этого окажется достаточно для того, чтобы вы прошли через это.
Я кивнул, ведь слова звучали просто идеально... в теории, но я никак не могу себе представить, что после того, как правда всплывет наружу, все закончится “долго и счастливо».
Глава 2
Что посеешь, то и пожнешь
Эйвери
Мои руки у меня за спиной, ноги широко раздвинуты, одна рука Ксандера закрывала мне рот, а другая расположилась между моих ног. Я сидела у него на коленях, спиной прижимаясь к его груди, его твердый член удобно вписывался в ложбинку моей задницы. Время от времени он покусывал мою шею, а его тяжелое дыхание ласкало мое ухо.
Это должен был быть обычный сеанс. За последнюю неделю они стали более насыщенными эмоциями, но прежде, чем излить свои эмоции, Ксандеру требовалось удовлетворить физическую потребность, которая всегда полностью поглощала нас.
Я всхлипнула в его ладонь.
- Тихо, или Анжела услышит. Ты этого хочешь? – грубо, с хрипотцой в голосе, предупредил он рядом с моим ухом.
Я покачала головой, но как мне молчать, когда его пальцы двигались во мне, скользя по клитору, а потом снова ныряя в мою влажную киску. Этот мужчина просто недопустимо потрясен. Он был полностью одетым, но меня он сумел заставить раздеться, оставив лишь подвязки и туфли. Я была на грани и практически умоляла оттрахать меня.
Он развел мои ноги еще шире, насколько это возможно. Дразнил меня.