Эх, Козя, как невовремя у тебя совесть проснулась. Видит бог, я хотела обойтись без шантажа, но ты не оставил мне выбора.
— А воровать, значит, у него она тебе позволяет? — едко заметила я, глядя на замершего от испуга зверька с гадким чувством собственного превосходства.
— Откуда ты знаешь? — заметался он по комнате. — Там же никого не было.
— Я видела, как ты взял у него в кабинете запонку с полки сегодня, — хмуро ответила я. — Зачем она тебе нужна?
Шуршунчик засуетился, закрутился волчком, затем вдруг поник и понуро сообщил:
— Не нужна. Я просто ничего не могу с собой поделать. Бывает лапы сами тянутся что-нибудь ухватить. Я даже не успеваю осознать, что происходит…
— Ясно, у тебя клептомания, — со знанием дела заявила я.
— Клёпа — что? — переспросил команданте.
— КЛЕП-ТО-МА-НИ-Я! — четко по слогам повторила ему. — Это болезнь такая, характеризующаяся неосознанной тягой к воровству.
— Ой! Я что, умру? — забеспокоился шуршунчик.
— Не переживай. Проблема скорее психологическая и она точно лечится, — заверила его я. — Я подумаю, как тебе можно помочь. Только сначала отдай, пожалуйста, запонку. Она, наверняка, очень дорогая, нужно вернуть ее хозяину, пока он не хватился.
— А что мы скажем, если он заметит? — уточнил Козя, отдавая мне честно наворованное.
— Не волнуйся, я тебя не выдам, — пообещала я. — Скажу декану, что нашла ее где-нибудь на улице.
Довольный Казимир покивал и великодушно предложил:
— Ладно уж, давай, что там тебе надо написать. Помогу…
Следующие пару часов мы сочиняли письмо от имени главы сыскного управления и подделывали оттиск сургучной печати. Команданте, как и обещал, больше не выпендривался и старательно писал под мою диктовку.
— А почему ты сама не напишешь? — спросил он, в очередной раз переписывая текст.
— Потому что у меня очень плохой почерк, — честно призналась я. — У меня не получится так же красиво.
— Но ведь мой почерк наверняка не похож на этого мистера Римса, — логично заметил хозяйственник.
— Разумеется, но нам этого и не надо. Большие начальники, Козя, сами писем никогда не пишут, а только печать ставят и подписывают. А уж сколько у мистера Римса работников, которые составляют за него письма, мы можем только догадываться, — пояснила я тому.
— Пожалуй, — согласился Козьма, передавая мне исписанный листок с кривой сургучной печатью. — Вот, готово.
Я пробежала по строчкам, удовлетворенно кивнула и скомандовала:
— За мной, Козя, приступаем ко второй части Марлезонского балета.
Глава 6. Стой на своем, даже если оно чужое
По родной академии мы шли почти что чеканным шагом, гордо и не таясь, как и подобает истинным заговорщикам. А чтобы никто из встреченных по дороге адептов и преподавателей не дай бог не заподозрил нас в чем-нибудь хорошем, громко обсуждали недочеты в системе образования факультета магических искусств. Теперь-то каждый, кто нас видел тогда, в последствии мог бы совершенно уверено сказать, что в кабинет к декану Каро мы с Казимиром шли именно за тем, чтобы обсудить этот животрепещущий вопрос и внести свои рацпредложения, а уж никак не затем, чем потом на самом деле там занимались.
— Козя, стой на шухере, — приказала я и на всякий случай уточнила. — Это значит осторожно выглядывай в коридор и следи не идет ли кто в кабинет. Если увидишь кого, кричи «шухер».
— Хорошо, — покладисто согласился команданте. — А ты что будешь делать?
— Колдовать, — уверенно ответила я и принялась творить.
Первым делом я достала носовой платок, который предусмотрительно намочила и хорошенько отжала еще у Казимира. Затем осторожно приложила влажную ткань к подписи мистера Римса на присланном декану ответе и оставила так на несколько секунд. За это время чернила на листке успели достаточно увлажниться. Я приложила к подписи свой листок, хорошенько прижала, грея бумагу между ладонями и вуаля, на нашем письме красовалась точно такая же личная подпись начальника сыскного управления, как и на оригинале. Оставалось лишь немного подправить линии в тех местах, где чернила плохо отпечатались.
— Ух ты! — громко восхитились прямо у меня над ухом.
— Казимир! Ты меня так до инфаркта доведешь, — шикнула я, пытаясь успокоить гулко бьющееся сердце.
— Инфаркта не приходила, — бодро отрапортовал команданте и принялся восхищенно рассматривать проделанную мной работу. — Как это ты так сделала?
— А это, Козя, магия, — усмехнулась я. — Будешь в школе физику учить и у тебя так получится.