— Ты ведь не думаешь, что люди, едущие издалека, не делают остановок в пути? Как правило, они едут день, останавливаются в придорожных кафе, чтобы поесть, а на ночь снимают номер в гостинице. Кто-то поступает несколько иначе — готовит сам на костерке или походной плитке, спит в машине или палатке. Кому как больше нравится или что позволяют средства.
— Это как же насколько нужно хотеть на море? — бурчу я, с трудом представляя как можно трое суток провести в машине.
— Многие хотят отдохнуть на морском побережье, в особенности те, кто видит море раз в год или вообще ни разу там не был, — вставляет замечание мама. — Ты, кстати, сегодня преодолеешь почти такое же расстояние, чтобы оказаться на море.
— Разница лишь в том, Рита, — хохочет папа, — что Полинка преодолеет это расстояние, чтобы оказаться на том же самом море!
— Для бешеной собаки семь верст — не крюк! — мама тут же подхватывает веселье. Я снисходительно улыбаюсь и убираю смартфон в сумку. Мама и папа любят посмеяться над собственными детьми, Кирюхе, старшему брату, тоже с избытком достается родительских шуток.
— Напомни-ка, какого числа вы возвращаетесь? — обернувшись в мою сторону, задает вопрос мама. — Двадцать пятого?
— Да, двадцать пятого августа. Не переживай, я не забыла про ваш юбилей.
— Жемчужная свадьба! — отец назидательно поднимает вверх указательный палец и тут же возвращает руку на руль.
— Надо же, ты запомнил! — настало мое время забавляться.
— Сложно было не запомнить, согласись? Наша мама еще два месяца назад начала готовиться и рассылать приглашения.
— Кирилл встретит тебя в аэропорту, оттуда сразу поедете в загородный клуб, — продолжает мама. — Мы уже будем там, хочу самостоятельно проконтролировать подготовку зала.
Организаторские способности — это, определенно, дар свыше, которым кто-то очень важный наградил маму и теперь ни один наш праздник не обходится без ее непосредственного участия.
— И не переживай, — мама опережает мой вопрос, — у тебя будет достаточно времени, чтобы отдохнуть с дороги и привести себя в порядок. Гости начнут прибывать с утра следующего дня. Если хочешь новый наряд на торжество — купи в Болгарии. Думаю, что утюг или отпариватель в гостинице найдется, хотя, наверное, лучше будет взять из дома, на всякий случай. Вадим, напомни мне об этом, пожалуйста, накануне.
— Угу, — бурчит папа, бросив на маму короткий взгляд.
Скорость и однообразный пейзаж за окном убаюкивают. Я плотнее фиксирую подушку на шее, чтобы голова не болталась из стороны в сторону, как у игрушечной собачки с приборной панели автомобиля. Мое тело расслабляется, мысли начинают путаться, становятся плавными, тягучими, постепенно увлекая за собой в полузабытье.
Пронзительный мамин крик врывается в сон, заставляя мгновенно распахнуть глаза — огромный черный внедорожник на сумасшедшей скорости несется прямо на нас. Проходит доля секунды, папа резко выкручивает руль, уходя от лобового столкновения вправо, машину заносит на насыпи и мир переворачивается с ног на голову. Скрежет, треск. Инстинктивно пытаюсь сгруппироваться. Слышу звон разбивающегося стекла, меня подбрасывает, тащит по салону и вышвыривает наружу. Сквозь красную пелену смотрю на нашу машину, продолжающую вращения, на бегущих к нам людей. Пробую подняться, но острая боль пронзает все тело, сковывает, не дает пошевелиться.
Часто, когда люди описывают приключившиеся с ними страшные события, они говорят, что все было, как при замедленной съемке. Или, что вся жизнь пронеслась перед глазами. Ничего подобного. Все случается настолько быстро, ты и не успеваешь осознать, что произошло. Раз — и твое тело уже не подконтрольно тебе.
— Не шевелись, девочка, лежи, милая. Сейчас, сейчас приедут врачи, уже вызвали. Сколько вас было в машине? Слышишь меня?
Все внутри горит и пульсирует.
— Трое, — выдавливаю из себя, хриплю, не узнаю собственный голос, — там… родители…
— Как тебя зовут? Не закрывай глаза, слышишь?
— Пол… ина…
— Все хорошо, Полечка, все будет хорошо, только разговаривай со мной.
Издали доносится вой сирен, словно сквозь туман я вижу приближающиеся проблесковые маячки на крыше машины скорой помощи. Боль с каждой минутой все нестерпимей, сознание начинает ускользать от меня. Моргаю все медленней, из последних сил борюсь с силой тяжести, с трудом удерживаю веки, но быстро сдаюсь. Закрываю глаза.
В комнате темно, лишь слабый свет от открытого окна освещает мою постель. Я сосредоточенно прислушиваюсь к окружающим меня звукам, пытаясь понять, где нахожусь. Начинает раздражать монотонный писк, раздающийся слева. Шевелю пальцами ног, поворачиваю раскалывающуюся голову и оглядываю себя, накрытую по грудь белой простыней. Левая рука в гипсе, в правую воткнута игла с тянущейся от нее трубкой. Поднимаю взгляд выше — капельница. Так. Я в больнице? Замечаю человека на соседней кровати — он отвернулся к стене и обхватил руками колени, практически свернувшись в клубок. Приглядываюсь: очертания спящего кажутся мне знакомыми. Кирилл?