Спустя двадцать минут молчания мы останавливаемся возле ресторана.
— Мне нужно ехать, — произносит Маслов, стоит нам с Новиковым выйти из машины. — Доберетесь обратно сами?
— Конечно, — отвечает ему шеф. — Спасибо, что подбросили, Илья Николаевич.
— Зря отказалась попробовать их еду, — замечает Максим Андреевич, когда мы покидаем ресторан и сворачиваем на тенистую аллею. — Нам все-таки этим сотрудников предстоит кормить.
— В такую жару совсем не хочется есть, — отвечаю я и насмешливо смотрю на него. — И Вы всерьез полагаете, что после конкурса коктейлей кто-то обратит внимание на качество предложенного ему блюда?
— Твоя правда, — смеется Новиков и неожиданно останавливается. — Не уходи, я сейчас, — шеф делает шаг в сторону проезжей части, оглядывается по сторонам и перебегает через дорогу.
Я пожимаю плечами и жду, рассматривая вывески на противоположной стороне улицы. Должна признаться, поведение шефа вызывает у меня удивление. Всю неделю общался холодно, исключительно по рабочим вопросам. Ни одной улыбки, ни одного лишнего слова. Слышала от коллег, что во вторник шеф устроил жуткую выволочку отделу кадров за внешний вид сотрудников. Я снова хихикаю, вспомнив жаркий наряд Дианы. В среду Максим Андреевич разнес отдел продаж за невыполнение плановых показателей, грозился всех лишить премии. Меня, как нового сотрудника, гнев начальства пока обходит стороной, хотя вопросы по поводу места для корпоратива с каждым днем становились все настойчивей.
— Какое предпочитаешь — сливочное или шоколадное? — раздается у меня за спиной голос шефа.
Глава 15. Полина
Я оборачиваюсь и гляжу на мужчину, в руках у которого целая охапка мороженого — тут и эскимо, и крем-брюле.
— Еще есть фруктовый лед, — сообщает он, протягивая цветные упаковки мне.
— Вы что, забрали все, что было в магазине? — спрашиваю я с шутливым упреком. — А как же детишки, которым теперь не достанется мороженого?
— Сходят в другой магазин, — пожимает плечами шеф. — Впрочем, детям сладкое вредно — зубы выпадут.
Я смеюсь и выбираю шоколадный пломбир в вафельном стаканчике. Разрываю упаковку и откусываю от мороженого огромный кусок, с наслаждением ощущая, как тает на языке холодная сливочно-шоколадная масса.
— В детстве всегда мечтал купить много-много мороженого и съесть его в одиночку, — усмехается Максим Андреевич. — К, сожалению, у родителей не было такой возможности, часто денег не хватало даже на еду. Иногда отец приносил мне стаканчик обычного пломбира, и я делил его на три части, чтобы всем досталось. Однажды я решил: когда вырасту, куплю целую коробку эскимо.
— Купили? — меня умиляет эта история.
— Купил, — смеется мужчина. — В школьные каникулы подрабатывал грузчиком в местном магазине. С зарплаты купил мороженого, принес эту коробку домой, родители были в шоке — оно в морозилку не помещалось. Холодильник у нас тогда маленький был, не такой, какие сейчас производят. Пришлось есть. До конца летних каникул потом в больнице пролежал с сильнейшей ангиной.
— Зато исполнили свою мечту! Тут и с ангиной полежать не грех.
— Не скажи. Все ребята радуются последним свободным денькам, в футбол во дворе играют, на море купаться бегают, а я лежу в больнице с температурой под сорок и такой болью в горле, что рот невозможно открыть. Представляешь, как обидно было?
— Догадываюсь. Ваши родители здесь живут?
— Уже нет. Мама всегда мечтала о загородной жизни. Свежий воздух, птички, ягодки. Когда родители вышли на пенсию, я подарил им дом в пригороде.
— Значит, не только свою мечту о мороженом исполнили, а еще и мечту родителей о загородном доме, — улыбаюсь и, повернув голову, снова встречаюсь с ним взглядом. — Вы прямо волшебник.
— Точно, — тепло улыбается шеф, не отводя от меня глаз. — А твои родители? — спрашивает и тут же осекается.
Я отворачиваюсь, разглядывая кроны деревьев, и ничего не отвечаю. От упоминания родителей снова становится грустно, не хочется портить приятный вечер воспоминаниями об аварии. Сама виновата, не нужно было заводить этот разговор и спрашивать у Новикова о его семье. Было же очевидно, что, рассказав о своих родителях, он поинтересуется и моими. Вот только меня тянуло за язык необъяснимое желание узнать об этом всегда собранном и сосредоточенном мужчине хоть чуточку больше.