– Пус-сть духи ваших предков с-спят вечным с-сном, – мягким шипящим голосом поприветствовал он. При этом красные рубины глаз сверкнули возбуждением.
– Как можно?! Духи берегут нас.
– Не в этот раз-с-с…
– Мне необходимо связать девушку клятвой.
– Гос-сти ус-стали. Гос-сти будут с-спать… – колдовским голосом произнес призрак, глядя мне прямо в глаза. Огромный змей бесшумно соскользнул с ближайшей колонны на пол. Я почувствовала, как слипаются веки, а тело проваливается в мягкую перину темноты. Я радостно обняла мягкую подушку и сладко зевнула, закрывая глаза, как вдруг… Резкий пронзительный крик призрака выдернул меня из оков сна, а мягкая подушка дернулась в предсмертной агонии.
Во все глаза я смотрела на рукоять знакомого меча с двойной оплеткой, каждый конец которой украшали кисточки из шелкового шнура. И я знала, кому принадлежит этот меч! Осознав, что я все еще обнимаю истекающую липкой кровью отрубленную голову гада, прижимаясь к ней всем телом, я одернула руки и отползла к ногам мужчины. Это был командор! Сон как рукой сняло.
– У меня нет времени на твои игры, – сказал командор, вытирая лезвие о полу своего плаща.
– Мои дети голодны, – хладнокровно ответил призрак.
– Разве одного обезглавленного гада тебе не достаточно, чтобы накормить остальных? – командор перекинул меч из одной руки в другую и повернул острие к ближайшей колонне, которую обвивал самый жирный змей. – Как насчет этого?
– Ни с-сомнений, ни с-страха… – с досадой поморщился призрак. – Зачем пришел?
– Мне нужна гарантия, что произнесенная в этих стенах клятва будет исполнена!
– Будь по-вашему, – согласился призрак и взмахнул руками. Послышался звук удара в храмовый гонг. Мрак развеялся, словно с глаз слетела пелена, и я непроизвольно вцепилась в руку командора. Сотни громадных и крошечных змей заполонили пол всего храма. Их тела сворачивались кольцами и замирали. Глаза зажигались огоньками, и, отражаясь в черных стенах, освещали пространство багряным светом. Девятипалый призрак подлетел к невысокому постаменту с необычным сосудом, к которому по воздуху тянулись тонкие, как паутина нити-пуповины. В центре сосуда убаюканная в объятиях светящейся туманности искрилась капелька розового жемчуга. Рядом ждал своего часа кубок из змеиного рога, до краев наполненный какой-то жидкостью. Оправленный в серебро, он был покрыт незнакомыми мне символами, несущими в себе древнюю магию.
– Готова? – глядя поверх сосуда, обратился ко мне призрак и, не дожидаясь ответа, протянул кубок: – Впрочем, выбора у тебя нет.
– Яд? – спросила я, принимая кубок из призрачных рук.
– Чис-стая вода! – возразил призрак и осторожно извлек на свет ценное содержимое сосуда - розовую жемчужину, которая тут же с тихим «бульк» упала в мой кубок и растворилась.
– А вот теперь яд, – спокойно заметил он.
– Зачем? – зашептала я, обеспокоенно глядя на командора. – Зачем вы спасали меня? Чтобы привезти в это жуткое место и отравить?
– Ты не умрешь, – ответил девятипалый и повернулся к стене, возведя руки к черному своду. – Испокон веков храм Змеерогого выступал гарантом исполнения клятвы. Для нас клятва – это не пустые слова и даже не ритуальный акт, связывающий некими обязательствами. Клятва, данная в этих стенах – это проклятие, которое заставляет каждого быть верным своему слову до конца. Давая клятву в храме Змеерогого, ты призываешь в свидетели самого Аспида. Нарушая клятву, будь готова принять его кару, – от зловещего, вибрирующего низкими нотами голоса меня передернуло.
– Что за кара? – спросила я, глядя в темноту, в которой растворялись пульсирующие нити-пуповины. Все сильнее становилось желание узнать что или, вернее, кто питает своей силой странный сосуд, в котором хранилась еще более странная жемчужина.
– Да будет милостив к тебе великий Змей, – туманно ответил девятипалый призрак.
– Исполнишь клятву и будешь свободна! – невозмутимо сказал командор.
– Что за клятва?
– Ты займешь место моей дочери и в назначенное время вместо нее пройдешь обряд сочетания, – ответил командор.
Выйти замуж! И все?! Так просто!
– Согласна! – выпалила я, совсем не заподозрив ловушки.
Командор приказал повторять клятву за ним, что я и сделала, но в отличие от Хонора, который говорил размеренно и вполголоса, я вынуждена была надрывать глотку. Казалось, от моих слов пульсировал даже воздух: