– А вот и Гранд-Канал, – объявил паромщик, когда судно медленно пошло вверх по широкой извилистой протоке. – Он как главная улица, как самая широкая улица большого города. Самая большая центральная улица в мире.
Крупные здания были спроектированы так, что выходили прямо на канал: у одних широкие парадные двери открывались прямо на воду, у других – перед домом были устроены ворота, чтобы лодка могла зайти прямо в дом, словно река была здесь дорогим гостем.
На глазах у Изольды одна из таких дверей, ведущих к воде, открылась, выпуская гондолу, гладкую, словно черная рыбина. Ярко одетый гондольер стоял на корме и греб одним веслом, а какой-то аристократ сидел в центре лодки. На плечах у него был черный плащ, на голове – расшитая шляпа, а лицо скрывалось за великолепно украшенной маской, открывавшей только улыбающийся рот.
– Ой, смотрите! – воскликнула она. – До чего же красивая лодка! Вы видели, как она вышла прямо из дома?
– Она называется «гондола», – объяснил ей паромщик. – У венецианцев они вместо портшезов или повозок, чтобы можно было куда-то попасть.
Изольда не могла оторвать глаз от чудесного кораблика, и аристократ кивнул ей и помахал рукой, когда проплыл мимо.
– Карнавал, – негромко сказал брат Пьетро, заметив великолепно расшитый жилет под темным плащом и яркую маску, закрывавшую лицо. – Худшего времени для появления в этом городе не придумаешь.
– А что плохого в карнавале? – полюбопытствовала Ишрак, разглядывая черную гондолу и красивого мужчину в маске.
– Это двадцать дней чревоугодия и распутства перед Великим постом, – ответил брат Пьетро. – Карнавал, как они это время называют, это синоним самого мерзкого поведения. Если бы мы расследовали греховность, то достаточно было бы указать на каждого прохожего. Этот город славится множеством пороков. Нам надо как можно больше времени проводить в доме и избегать бесконечных выпивок, прогулок и танцев. И чего-нибудь похуже.
– Но до чего роскошный дом! – продолжала восхищаться Изольда. – Настоящий дворец! Вы успели заглянуть внутрь? Каменные ступени, ведущие к личному причалу! И факелы в здании!
– Смотрите! – Ишрак указала куда-то вперед.
Там прямо у воды были построены еще дома: большинство стояло на полностью окруженных водой островках, соединенных между собой узкими выгнутыми деревянными мостами. Слева путешественники увидели шпили церковных колоколен, расположенных за домами у воды, и у каждого второго-третьего дома узкий извилистый канал уходил в центр города. От главного канала ответвлялись каналы поменьше – и все они были заполнены гондолами и рабочими лодками, на каждом причале толпился народ – и большинство людей были в фантастических костюмах. Женщины, пошатываясь, шли в туфлях на невероятно высоких каблуках, а некоторым приходилось даже опираться на идущую рядом служанку.
– Что у них на ногах? Это же почти ходули! – воскликнула Ишрак.
– Их называют чопины, – пояснил брат Пьетро. – Благодаря им дамы не намочат платья и ноги, когда улицы затапливает водой. – Он внимательно посмотрел на женщин, которые неспособны были стоять без посторонней помощи, но выглядели великолепно: невероятно высокие, в красивых пышных платьях. – Святой престол их одобряет, – добавил он.
– Кажется, вы бы назвали их проявлением нелепого тщеславия? – с любопытством уточнила Ишрак.
– Поскольку они не позволяют танцевать и женщины, надевая их, не могут ходить самостоятельно, они прекрасно предотвращают грех, – ответил брат Пьетро. – Это – большое преимущество.
– Все именно так, как говорили: город построен на воде! – изумленно произнесла Изольда. – Дома расположены близко друг к другу, словно корабли, тесно пришвартованные в порту.
– Никогда ничего подобного не видел! А как же здесь могут перемещаться кони? – поинтересовался Фрейзе.
– Паромщик отвезет их дальше, за город, после того как высадит нас, – сообщил ему брат Пьетро. – Когда они нам понадобятся, мы возьмем лодку, чтобы до них добраться. В Венеции нет коней: все перемещаются по воде.
– А товары на рынки? – уточнил Фрейзе.
– Привозят на лодках и выгружают у набережной.
– А постоялые дворы?
– Принимают путников, которые прибывают и уплывают на лодках. При них нет конюшен.