После Муммут Кетровиана идти стало легче. Теперь, когда не было нужды таиться, спутники быстро и без хлопот добрались до Внутренних Покоев. Сейчас важнее всего было водворить Краеугольный Камень на его законное место. По этому поводу велись жаркие споры. Некоторые предлагали, чтобы эвенмерские умельцы соединили между собой половинки камня, но Картер, боясь, что при этом целостность камня может пострадать еще сильнее, в конце концов от этого отказался.
Нункасл возглавил охрану Краеугольного Камня - отряд из оставшихся в живых гвардейцев. Картер, Сара, Даскин, Лизбет, Чант и Енох отправились в Иннмэн-Пик, чтобы посмотреть на церемонию. Рядом с Сарой стоял граф Эгис, и Сара то и дело заботливо поправляла его съезжающие с переносицы очки, а Лизбет все время его обнимала и не отходила от графа ни на шаг. Свет дня и любовь уже произвели с ней разительные перемены - словно за ночь она превратилась из девочки в женщину.
Гвардейцы уложили две половины Краеугольного Камня в яму. Картер подошел и приложил осколок к углу правой половины. С громким шипением все три куска мгновенно соединились, от Камня повалил дым, и показалось, будто бы херувимы забили крыльями. Картер в изумлении отступил, и в это мгновение с небес к Камню устремился столп ало-зеленого пламени, и в нем на краткий миг проступил силуэт существа в белых одеждах, с золотистыми волосами до плеч, с мечом в одной руке и митрой - в другой. Глаза его сверкали, но взгляд не был устремлен на стоявших по кругу смертных. Он словно смотрел в даль, недоступную их пониманию, и Картер порадовался этому, ибо смотреть в глаза ангела было невыносимо. Земля сотряслась, стоявшие у Камня едва удержались на ногах, а потом видение исчезло, сверкнув искрой на востоке. Одни говорили, что это был ангел, другие - что игра света. Но Картер опустился на колени и склонил голову, и его спутники последовали его примеру.
- Вот: я полагаю в основание на Сионе камень - камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный. Верующий в него не постыдится (Ис. 28:16).
В молчании все ушли от кратера в Иннмэн-Пике.
Потом, позднее, Картер распорядился заложить яму каменной кладкой, дабы Краеугольный Камень был скрыт от людских глаз на вечные времена.
Многие из залов и коридоров Эвенмера сразу же стали такими, какими были прежде, но не все - словно бы в назидание о пережитых ужасах. А три дня спустя, когда Картер вернулся во Внутренние Покои, он получил прелюбопытное известие. Он стал искать Лизбет. Нашел он ее в буфетной, где та пила чай из серебряной чашки и смотрела в окно на тающий под солнцем снег. Солнечные лучи играли на ее золотистых волосах, крупными волнами ниспадающими по спине. Хорошее питание сделало свое дело, и всего за неделю худоба Лизбет пошла на убыль. Она встретила Картера взглядом, в котором теперь навсегда радость смешалась с печалью.
- Доброе утро, - сказал Картер. - На что ты смотришь? Лизбет улыбнулась, но тут же стала задумчивой.
- Все так ново. Думаю, теперь все для меня будет казаться таким новым - каждый рассвет, каждый зеленый листок, каждое прикосновение дружеской руки. Видишь, как отражает свет эта чашка? Я могла бы часами ею любоваться! Мне так долго всего этого не хватало! У меня похитили детство, и это печалит меня. Но разве смогла бы я так радоваться свету, не проведи я столько лет в темноте? - Она опустила глаза, посмотрела на блузку, расшитую бисером, и желтую юбку и улыбнулась. - И это я! Я, которая думала, что мне в жизни больше никогда не надеть нового платья, а теперь я сижу здесь... О нет, это больше чем чудо! Это исполнение всех моих мечтаний!
- У меня есть новость, - негромко проговорил Картер и, сев рядом с Лизбет, взял ее за руку. - Новость хорошая, но странная.
- Расскажи, - взволнованно взглянула на него Лизбет.
- Сегодня я получил известие. Похоже на то, что в краю Внешней Тьмы, на Ониксовой Равнине появились новые постройки. Дом с комнатами и коридорами, дверями и мебелью.
Лизбет долго молчала, а потом спросила:
- Настоящий дом?
- Говорят - настоящий. Он появился через несколько мгновений после того, как мы уложили на место Краеугольный Камень. Пока этот дом окончательно не обследован, но мне сообщают, что в самой его середине находится особенная комната - самая красивая. Ее стены перекрыты куполом, а в комнате множество гигантских кукол и игрушечных поездов и фигурок, изображающих Даскина, Сару, графа Эгиса и меня.
- Там есть окна? - спросила Лизбет.
- Сотни окон. И стеклянные потолки. Об этом мне тоже сообщают. Дом буквально залит солнцем.
- Так, значит, той мрачной равнины больше нет?
- Она по-прежнему существует, но она как бы отодвинута дальше, за дом.
Лизбет перевела взгляд на тающий снег за окном.
- Это хорошо. Только я не понимаю, как это случилось.
- Я тоже, - кивнул Картер. - Но я думаю, что дом возник потому, что ты пожертвовала собой, без страха ступив в бездну. Я решил, что ты должна об этом узнать.
Мистер Макмертри неделю провел во Внутренних Покоях. Он все еще тяжело переживал смерть Филлипа Крейна. Картер сомневался, что старик-архитектор когда-либо сможет забыть об утрате лучшего друга. Но как-то раз Макмертри вошел в столовую, где в это время сидел лорд Андерсон, встал перед ним по струнке и сказал:
- Мы с мистером Крейном сорок два года рука об руку трудились в прославленной фирме "Макмертри и Крейн". Он был моей правой рукой. До самого конца я не догадывался о том, что он - анархист. Он, конечно, знал о моем прошлом, но больше я об этом никому не рассказывал. Полагаю, теперь меня должны обвинить за мое участие в Войнах за Желтую Комнату на стороне террористов. Что ж, я пришел сказать вам о том, что я готов к любой участи. Я слишком долго мучился под бременем вины. Пора избавиться от этого бремени.
- Если так, то вы уже наказаны сполна, - сказал Картер. - Вы были солдатом и дрались за дело, казавшееся вам правым, а Хозяин наделен правом прощать и миловать. Вы помогли нам в поисках Краеугольного Камня, вы выручили меня в решающий момент. Вы свободны, и на вас благословение Внутренних Покоев. Но чем же вы теперь займетесь?
Макмертри вздохнул, робко усмехнулся и поднял брови.
- Если мне не суждено отправиться за решетку, то я отправлюсь в Кидин. Там у меня дом, и там я постараюсь завершить нашу книгу, чтобы посвятить ее мистеру Крейну. Пусть он был анархистом - я все равно считаю, что книгу следует посвятить ему. Вот только сумею ли я когда-нибудь дописать ее?