Как только за Тинтиллианом закрылась обитая золотом дверь, Грегори спросил у Даскина:
- Презабавная страна, верно, юноша? Даскин покраснел и покачал головой.
- Два часа я проторчал у него в приемной, пытаясь втолковать его секретарю, как мне важно поговорить с ним, а секретарь мне все твердил, как он жутко занят. Я ведь представился гонцом, вот меня и мурыжили так долго как же, снизойдут они до простого курьера! Потом, когда я наконец был впущен в кабинет и ухитрился вбить Тинтиллиану в голову, что я - брат Хозяина, мне пришлось долго и нудно убеждать его в том, что ты, Картер, действительно здесь, на пороге, можно сказать, Верхнего Гейбла. Не сказал бы, что ему так уж хотелось в это поверить. Какие бы у них тут ни творились беды, напуган он не на шутку. Целый час мы с ним разговаривали ни о чем, и я до сих пор не понимаю, что он хотел сказать.
- Просто он жутко высокого мнения о себе, - с усмешкой отозвался Картер. - В свое время, закончив переговоры с Ики, я был по горло сыт Верхним Гейблом. Группировка, возглавляемая этим Ики, решила, что планеры, которыми народ тут пользуется уже лет двести, каким-то образом повреждают птичьи гнезда. Конфликт был просто кошмарный.
- Они помешаны на своих птицах, - заключил Нункасл.
- Отношение к птицам у них почти религиозное, - подтвердил Картер. По крайней мере это можно назвать государственным суеверием. Орнитология самая уважаемая наука в Верхнем Гейбле, а сова - их национальный символ. Но только не думайте, что они действительно окончательно свихнулись: стоит полюбоваться на то, как в летние дни их планеры парят, слетая с самых высоких башен, как люди летают по небу, словно птицы. Кроме того, они большие мастера в изготовлении воздушных шаров. Здесь много ученых, авторов сотен полезнейших изобретений. И еще в Верхнем Гейбле огромная библиотека.
Тут вернулся Тинтиллиан.
- Вы готовы, лорд Андерсон? Картер отдал Нункаслу меч и плащ.
- Быть может, ты хочешь пойти с нами, Даскин? - спросил он.
- А не могли бы и мы с мистером Макмертри тоже пойти? - попросил Крейн. - Я никогда не бывал на башнях.
- Предстоит долгий подъем, - предупредил его Тинтиллиан.
- Я еще хоть куда, не смотрите на мои седины, - заверил его Крейн.
- Годы только закалили нас, - добавил Макмертри.
Они поднимались по лестнице, пока не добрались до двери почти у самого конца ступенек. Картер не очень боялся высоты, но взглянув на синий кружок пола внизу, невольно ухватился за поручень балкона.
- Архитектурное чудо, - с нескрываемым восторгом заявил Крейн.
- Создание гения зодчества, - согласился Макмертри. Он. как и его напарник, просто сиял от восхищения. - Но как только создатели этой лестницы могли верить, что она выстоит...
- Тысячу лет? - подсказал Крейн.
Если она вообще устояла, то совершенно все равно - один день или тысячу лет, - откликнулся Макмертри.
- Именно так, - кивнул Крейн. - Все равно. Жду не дождусь, когда увижу Гнездовья. Я так много слышал о них. Все мечтал увидеть их своими глазами...
- Но в прошлый раз нас время поджимало, - объяснил Макмертри. - Мы опаздывали на целую неделю.
- Вряд ли сегодня Гнездовья вызовут у вас восторг, - вздохнул Тинтиллиан, когда вывел всю компанию в громадный прямоугольный зал, окна которого выходили на еще более грандиозную по размерам квадратную площадку. Метель билась в стекла, солнце затянули снеговые тучи. В одном углу зала стояли лабораторные столы, уставленные ретортами, перегонными кубами и пробирками, в прорези в потолке уходили трубы телескопов различных размеров и формы. У окон располагались громадные скворечники. Их летки были надежно закрыты от зимнего холодного ветра. В зале было удивительно тепло, но вот голоса птиц звучали как-то странно - сипло и пискляво, словно кто-то водил железом по стеклу. Никакого щебетания и трелей, запомнившихся Картеру во время его последнего визита в Верхний Гейбл, не было и в помине.
Тут применена новая система парового отопления для подачи теплого воздуха, - пояснил Даскину Картер. - Кроме того, производится и очистка воздуха. Обрати внимание: никаких неприятных запахов, несмотря на наличие большого числа птиц. У меня не было времени досконально разобраться в устройстве системы, но я намерен когда-нибудь это сделать.
Когда они подошли к скворечникам поближе, Картер резко остановился.
Постойте! Окна... Они изменились! Раньше они были круглые, верно? И к тому же фасетчатые! А теперь тут квадратные рамы ровными рядами!
- Я читал о том, что здешние окна представляют собой изумительной красоты витражные розетки, - заметил Макмертри.
- Так и было! - вскричал Тинтиллиан. - Круглые они были, изумительной красоты. А теперь полюбуйтесь - уродливые, прямые! Но это еще не все. Вы на птиц посмотрите!
Картера охватил озноб - но не от холода, конечно. На жердочке у летка одного из птичьих домиков сидело нечто, весьма смутно напоминавшее птицу, карикатурное создание с головкой в форме спичечного коробка, клювом, изогнутым под углом в сорок пять градусов, шейными перьями, взъерошенными, как у буревестника, кубическим тельцем, ножками-палочками и прямыми коготками. Будь птица мертвой, это бы выглядело не так жутко, но она была жива. Она клевала зернышки, производя при этом механические, ритмичные, замедленные движения, но в остальном оставалась совершенно неподвижной только было видно, как бьется сердечко в ее кубической грудке.
- Это была изумрудная кукушка, - горестно проговорил Тинтиллиан.
- А теперь она вся серая, - выдохнул Даскин.
- Теперь все птицы серые, даже попугаи, - сказал Тинтиллиан.
Птица издала металлический писк, ей эхом ответили тысячи птиц по всем Гнездовьям. От этой какофонии люди содрогнулись.
- Они все издают этот жуткий звук, - сообщил Великий Сокол. - Каждые двадцать две секунды, ровно по часам. Вы можете помочь нам, лорд Андерсон?
Картер поджал губы. Щеки его пылали яростным румянцем.
- Это проделки анархистов!
- Но вы можете хоть что-то сделать для нас? - в отчаянии вопросил Тинтиллиан. - Ведь вы же Хозяин. Может быть, Слова Власти помогут?
- Я должен попробовать. Сейчас, подождите немного.
Тинтиллиан отвел остальных в сторону, а Картер сосредоточился на Словах Власти, гадая, какое из них сейчас могло бы помочь. Мало-помалу перед его мысленным взором проступило Слово Надежды. Он почти осязательно чувствовал жар, исходящий от букв, слагавших Слово. Картер позволил Слову взойти к голосовым связкам и негромко произнес: