- Что с тобой? - озабоченно спросил Даскин. Грегори оторопело огляделся по сторонам, сообразил, где находится, вздохнул и протер глаза.
- Просто дурной сон.
- Да кому бы здесь не снились кошмары? Ни мебели, ни людей, лампы еле светят - ни дать ни взять гигантский мавзолей.
- Дом пока не приспособлен для жилья, - заключил Грегори. - Он еще недостроен. Но я тоже думал, что мы здесь встретим не одного анархиста.
- Это просто воплощенное безумие, а не дом, - проворчал Даскин. Комнаты невесть какой формы, коридоры, ведущие в никуда, низкие потолки, ходить под которыми можно только пригнувшись. Я-то думал, тут все будет по науке. Если анархисты стремятся насадить Порядок, то почему здесь все так хаотично?
- Может быть, они учатся в процессе работы, - пожал плечами Грегори. Представь себе, что компания интеллектуалов собралась и поставила себе цель изменить Вселенную, перекроить физические законы природы. Мысль, спору нет, дурацкая, но смелая. Краеугольный Камень является для них средством для достижения цели, но они должны найти и метод, а поиски метода сопряжены с проведением экспериментов. Трансформация жителей Муммут Кетровиана первый, пробный шаг. Наверняка это меньшее из того, чего стремятся добиться анархисты. Точно так же с этой частью дома. Для того чтобы создать совершенный мир, приходится идти путем проб и ошибок. А вот в способности видоизменять части Эвенмера они преуспели гораздо больше.
- И уж тем более - в способности прятаться от нас, - вздохнул Даскин и устремил взгляд вверх, к черным стропилам. - Послушать тебя, так они просто герои.
Грегори усмехнулся:
- Просто стараюсь быть объективным. Как ты можешь узнать, каково твое мнение по тому или иному вопросу, если не услышишь мнения своего противника?
- Не знаю, - покачал головой Даскин. - Но думаю, нам пора трогаться. Этот дом настолько велик, что мы тут еще несколько недель можем проплутать. - Он встал и зажег фонарь.
Пройдя под высоченным куполом, друзья вышли в унылый коридор, который незамедлительно разделился на три отдельных прохода. Через каждый дюйм на стенах висели резные маски. Свет фонаря выхватывал из мрака узкие прорези глазниц, из которых торчали зловещие шипы. На полу плясали тени, подобные то свернувшимся в клубок гадюкам, то ощетинившимся гвоздями крестам, то страшным ликам ведьм, то пастям морских змей. Воздух был холодным, но затхлым, что было неестественно, как, впрочем, и все в этом доме. Половицы, стены, дверные ручки - все выглядело нематериальным, неживым. Даскин не находил слов для описания того, что окружало его, - разве что мог назвать все это чужеродным. Дом угнетающе действовал на него, он безнадежно устал, утратил способность думать о главной задаче своего пребывания здесь и очень тревожился о брате. Прав ли был Грегори? Неужели в деяниях анархистов и правда есть рациональное зерно? Неужели они с Картером - лишь часть старого порядка и безнадежно отставшие от жизни лидеры отмирающего союза? Даскин вдруг понял, что совершенно ничего не знает о доктрине анархистов.
Еще восемь часов Даскин и Грегори брели среди хитросплетений безумной архитектуры, пересекали по хрупким мостикам бездонные пропасти, открывали двери, за которыми оказывались глухие кирпичные стены, сворачивали за углы и упирались в тупики, украшенные резьбой в виде страшных оскаленных морд. В конце концов оба путника измучились и изнемогли. У обоих разболелись глаза от необходимости непрерывно вглядываться в темноту. Кое-как перекусив скудными припасами, они расстелили одеяла на голом полу. Даскину снилось, будто он таскает землю столовой ложкой, пересыпая ее из одной ямы в другую. Когда наконец Грегори разбудил его шесть часов спустя, он обрадованно потянулся и пробормотал:
- Ненавижу темноту.
Друзья снова тронулись в путь и через пять часов миновали двустворчатую дверь, за которой их ждал забранный дубовыми панелями коридор с темно-зеленой ковровой дорожкой. У входа стояло палисандровое бюро. В канделябрах горели газовые светильники, на одной из стен висел щит, на котором был выгравирован девиз: "Mundus Vult Decipi" - "Мир хочет быть обманутым" (лат.). Чуть дальше на стене висел гобелен с изображением большой толпы людей в шляпах с высокими тульями. Казалось, люди с гобелена пристально вглядываются в тех, кто проходит по коридору.
- Тут больше порядка, - ошеломленно прошептал Даскин. Грегори улыбнулся:
- Пойдем.
Проходя мимо гобелена, Даскин невольно поежился - настолько неприятны были взгляды изображенных на нем людей, одетых в серые плащи анархистов.
Еще несколько дверей друзья миновали, так и не встретив врагов, и вскоре подошли к лестнице весьма необычной конструкции. Ее ступени покоились на металлических столбах, но ни перил, ни столбиков балюстрады не было, отчего лестница производила впечатление жестокое и грубое. Казалось, она пришла из воображаемого будущего. Друзья стояли на верхней площадке. Здесь под потолком висела абстрактная серебристая фигура хищной птицы с треугольным клювом и изогнутыми под острым углом крыльями. Даскин взглянул туда, где начинался коридор, обвел взглядом лестницу.
- Знаешь, а ведь это, похоже, копия бокового коридора во Внутренних Покоях Эвенмера, созданная по вкусу анархистов! - воскликнул он. Удивительно!
- Точно, - кивнул Грегори. - Мы проникли в центральную часть дома.
Где-то вдалеке хлопнула дверь.
- Вниз по лестнице, - прошептал Грегори и первым поспешил по ступеням. На втором этаже они обнаружили еще один безлюдный коридор. Позади послышались чьи-то шаги.
Грегори потянул на себя ручку двустворчатой двери за лестницей. К счастью, там оказалась пустая комната. Друзья бросились бегом по анфиладам и коридорам и бежали до тех пор, пока Грегори не остановился в длинной полутемной комнате, где горел один-единственный красноватый газовый рожок. У стены, там где обрывался круг света, стояло какое-то странное оборудование. Посреди комнаты чернел ониксовый стол, вокруг - девять стульев. Даскин вглядывался в темноту. Почему-то ему не верилось, что в комнате никого нет. Грегори, тяжело дыша, плюхнулся на стул и положил ноги на стол.
- Тут мы в полной безопасности, - наконец проговорил он почти безмятежно. Но, собственно, он всегда отличался храбростью и самонадеянностью.