- Никто, никто не прикасался ко мне. Никто-никто!
Она плакала навзрыд, слезы текли по ее щекам, она все теснее прижималась к груди Даскина, а ее длинные острые ногти царапали его спину через толстую ткань плаща. Даскин не отстранялся, он смиренно терпел этот взрыв отчаяния. Он был в смятении. Лизбет плакала и прижималась к нему, как несчастное, заброшенное, всеми забытое дитя, и от жалости к ней у Даскина сжималось горло, и вес же... Все же Лизбет стала взрослой женщиной. Не зная, как быть, Даскин принялся утешать ее, как утешал бы ребенка. Он обнимал ее, нежно покачивал и шептал:
- Все хорошо. Я с тобой. Все хорошо. Я здесь.
- Не отпускай меня, - повторяла и повторяла она. - Прошу тебя, пожалуйста, не отпускай меня.
Но вот наконец ее рыдания стихли. Она отстранилась, и взгляд ее снова стал непроницаемым.
- Ты должен простить меня, - проговорила она. - Не знаю, что на меня нашло. Разве не странно, чтобы я, не плакавшая столько лет, вдруг так разревелась?
- Ничего странного.
Лизбет молчала, погрузившись в свои мысли, а Даскин принялся обдумывать, как быть дальше. Лизбет была важнейшей фигурой в планах анархистов, и ее следовало во что бы то ни стало увести из дома. Однако долг Даскина состоял не только в том, чтобы спасти девушку, нужно было разыскать Краеугольный Камень. И еще нужно было найти Картера.
Издалека послышался громкий топот и голос, выкрикивающий приказы. Даскин в испуге поднялся и сквозь сплетения стеблей и шипов увидел в проеме двери, ведущей в сад, несколько людских силуэтов. Лизбет схватила его за руку, заставила сесть. Глаза ее были широко открыты.
- Быстрее! - прошептала она. - Сюда! Она заползла в глубь колючих зарослей и мгновенно скрылась из виду. Даскин не был так проворен, но вскоре нашел Лизбет.
- Здесь мое убежище, - шепнула девушка. - Тут они нас никогда не найдут.
Даскин готов был ей поверить, поскольку вокруг видел только густые заросли терний. Он лежал и боялся шевельнуться, опасаясь, что поранится о шипы.
Несколько мгновений шагов анархистов не было слышно, но вот наконец со стороны забора донесся знакомый голос:
- Эти заросли непроходимы. Он не мог здесь спрятаться. Пойдемте отсюда.
Но даже после того, как шаги анархистов стихли, Даскин и Лизбет еще долго лежали не шевелясь, бок о бок под колючими стеблями, словно двое детей, играющих в прятки. Даскин видел только сверкающие глаза Лизбет, отражавшие тусклый свет далекого газового рожка.
- Это был Грегори, - наконец прошептал Даскин. - Мой двоюродный брат и до сегодняшнего дня - друг.
- Ты не уйдешь к нему? - взволнованным шепотом спросила Лизбет. - Ты не бросишь меня?
- Нет, не брошу, - ответил Даскин. - Не бойся. Мы убежим отсюда вместе.
Лизбет, похоже, ему не поверила.
- Просто не знаю, как я теперь вернусь одна в мою комнату. Теперь, когда я нашла тебя, мне нестерпима мысль об одиночестве. У меня так долго не было друзей.
Даскин улыбнулся. На сердце у него потеплело, и вдруг стало радостно и даже весело прятаться здесь, в колючих зарослях, несмотря на всю опасность того, что их могли найти. На какой-то миг Даскин забыл о долгом странствии, о своем побеге от анархистов, о том, что его ищут. Он ощутил неподдельное счастье, подобное тому, какое испытывал во время охоты на гнолингов. Его охватила радость приключения, в которое он угодил вместе со своей таинственной спутницей. Однако ожидание казалось Даскину бессмысленным.
- Лизбет, нам нельзя здесь оставаться, - прошептал он. - Нам нужно бежать из этого дома. Ты могла бы незаметно выйти из сада и вывести меня?
- Выбраться из терний можно сотней разных путей. Здесь, среди них, меня никто не поймает. Можно проникнуть в дом через входы, которые известны только мне одной. Но все двери, ведущие в дом, всегда заперты. Я много раз пробовала, - призналась она. - И до окон не доберешься.
Даскин медлил. Он вдруг понял, что Лизбет не представляет, насколько велик дом. Несомненно, анархисты держали ее в определенной части дома и не выпускали за ее пределы. Даскин устремил взгляд на забор и прикинул, нельзя ли через него перебраться. Увы, это было невозможно: вредные тернии встали перед забором непроходимой стеной. Вдобавок сам забор наверху был утыкан битым стеклом. Оставалось пробираться через Обманный Дом.
- Мы должны найти выход, - сказал он. - Ты готова попробовать?
Лизбет замерла, словно застигнутая врасплох лань. Похоже, эта мысль ей была не по силам. Она обвела взглядом тернии.
- Я вырастила их, - негромко проговорила она и широко развела руки. Человек в Черном велел мне не растить их, но я все равно растила.
- Верно. Они заполонили весь дом.
- Они и есть дом, - уверенно проговорила Лизбет и добавила, снова заговорив сама с собой: - Но насчет моего сердца Даскин ошибается. Человек в Черном его точно забрал.
- Лизбет, почему ты говоришь обо мне так, словно меня здесь нет?
Лизбет нахмурилась.
- Правда? Я так давно ни с кем не разговаривала, вот и путаю внутренний голос с наружным.
- То есть мысли с речью?
- Да. Но у меня будет лучше получаться теперь, когда есть с кем разговаривать. Только если нам надо уйти, я должна забрать свои вещи.
- Какие вещи? Лизбет отвела взгляд.
- Я тебе покажу. Я не могу уйти без моих сокровищ.
Подумав и решив, что, вероятно, речь идет о каких-то предметах, которые могут оказаться нелишними для успешного побега, Даскин согласился. Лизбет взяла его за руку и повела среди терний. Они пошли рядом по тропинке, о существовании которой Даскин сам бы ни за что не догадался. Казалось, стебли расходятся в сторону и дают Лизбет дорогу. Прокравшись в круглый проем, спрятанный за колючками, они проникли в коридор, расположенный в главной части здания, затем миновали еще несколько коридоров и большой зал, но когда выглянули за угол, оказалось, что у двери комнаты Лизбет стоит на посту анархист.
Даскин и Лизбет попятились за угол.
- Этому что еще понадобилось? - прошептала Лизбет.
- Не сомневаюсь, они хотят взять тебя в плен как наживку для поимки меня.
- Есть другой вход в мою комнату, про который они не знают, - задорно усмехнулась Лизбет. Казалось, все происходящее для нее - увлекательная игра.
- Это слишком опасно, Лизбет.
- Я не могу уйти без моих сокровищ, - упрямо повторила она. - Пойдем.