Это правда, но и в кухню он тоже не вписывался, по крайней мере когда Доминик со своими габаритами маневрировал вокруг обеденного стола, пытаясь сдвинуть барахло Леви в сторону, чтобы они могли нормально поесть.
Может, это и не было бы проблемой, если бы Руссо все еще не витал в послеоргаземнной дымке. Сдвинув папки, он случайно задел локтем еще одну стопку, которая опасно накренилась на краю стола. Доминик бросился спасать документы, но споткнувшись, всем своим весом навалился на шкаф.
Руссо поморщился от грохота и шуршания множества бумаг. Одна из створок распахнулась, и все содержимое посыпалось наружу. Доминик швырнул спасенные папки на стол и кинулся ловить бумаги, которые обрушились из шкафа. Ему даже пришлось распахнуть дверцы шире, чтобы подхватить падающие стопки. Разумеется, Леви же не может хранить в шкафу одежду, как это делают все нормальные люди...
Доминик поднял голову и, удивленно моргнув, разинул рот.
Изнутри створки и стенки шкафа были увешаны детализированными снимками с мест преступления, картами, вырезками из газет — всем, что касалось «Семерки пик». Нашлась тут и первая статья в «Лас-Вегас Ревью-джорнал» с громким заголовком «СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА СВОБОДНО РАЗГУЛИВАЕТ ПО ЛАС-ВЕГАСУ», и все последующие, вплоть до той, где Кита Чапмана объявили виновным во всех убийствах. Разноцветные кнопки усеивали карту Лас-Вегаса, помечая каждое известное действие маньяка: пять мест убийства, отель, где на Леви напал Дрю Бартон, бейсбольное поле в Боулдер-Сити, на котором они нашли Чапмана на грани срыва. Куда ни глянь, что-то было отмечено, обведено или подписано угловатым почерком Леви.
Еще больше бумаг валялось на дне: какие-то распиханы по папкам, остальные просто лежали кучей. Неудивительно, что вся эта груда не устояла, когда Доминик врезался в шкаф. Неаккуратные башни опасно кренились, а некоторые были по какой-то необъяснимой причине выше остальных. Здесь записей Леви было еще больше. Матерь божья, он собственноручно составлял все эти гребаные таблицы и схемы.
Доминик знал, что Леви планирует заниматься собственным расследованием даже после приказа начальства угомониться. Но все это походило не на обычный перечень улик, а на алтарь одержимого.
Руссо скорее почувствовал присутствие Леви, чем услышал: босиком Абрамс передвигался бесшумно, словно кошка. Доминик медленно обернулся.
Детектив в брюках и свежей рубашке стоял в нескольких метрах от него. Руки скрещены и прижаты к груди, капля воды с влажных волос застыла на виске. Абрамс сверлил Доминика взглядом, словно силой мысли собирался прожечь в нем дыру.
— Я не рылся в твоих вещах, — произнес Руссо. Леви болезненно относился к защите личного пространства, и если сейчас Доминик не будет абсолютно честен, все обернется катастрофой. — Я случайно врезался в шкаф, и бумаги вывалились из него. Я попытался удержать их, а потом увидел... это.
Леви не расслабился ни на йоту.
— Всему этому здесь не место, но ничего лучше я не мог придумать.
Непонятно, что он имел в виду — шкаф или сумасшествие внутри. Возможно, и то, и другое.
Не в состоянии подобрать слова, Доминик оглянулся на шкаф, затем снова посмотрел на детектива.
— Мне казалось, ты тоже веришь, что «Семерка пик» все еще на свободе, — проговорил Леви. Резким и ледяным голосом.
Господи, Доминику было мучительно видеть его таким. Они много лет общались на сдержанно-профессиональном уровне, но после появления «Семерки пик» выяснилось, что совсем не знали друг друга. Руссо уже несколько месяцев не видел того холодного колючего Леви, каким он был для всех, — тех, кому не доверял. Сейчас это было невыносимо.
— Я верю тебе. Всегда верил. Но Леви... тебе не кажется — хоть немного — что это не совсем нормально? Сколько времени ты на это потратил?
— Все. — Абрамс не отводил взгляд. — Если я не работаю, не тренируюсь и не с тобой, я занимаюсь этим делом.
— О господи. — Доминик растер лицо руками. Вновь посмотрев на Леви, он заметил, что тот еще сильнее закрылся и, несомненно, собирается выставить гостя за дверь. — Подожди. Я тебя не осуждаю и не пытаюсь учить, как делать свою работу или чем заниматься в свободное время. Просто мне не все равно. Я хочу разобраться... помоги мне понять.
Судорога пробежала по лицу Леви. Он отвел глаза, и этот фасад отчужденности немного треснул.
— После самоубийства Кита Мартина сказала, что я не могу признать его виновным, потому что для меня дело оказалось незавершенным... Кит так и не сказал, почему он выбрал меня. Она права. Мы с тобой пришли к выводу, что «Семерка пик» — это некто из моего окружения, или по крайней мере, знакомый. — Леви судорожно вдохнул. — И каждый день я теряюсь в догадках, кто из тех, с кем я общаюсь или работаю, и есть тот самый серийный убийца. Меня сводит с ума мысль, что я вижу его, но не знаю. Это постоянно грызет изнутри, и я слышу бесконечные подколки от окружающих, но все это не смешно...
— Понимаю, — произнес Доминик и, шагнув навстречу Леви, сжал его плечи. Руссо хотел обнять детектива, но сомневался, как тот воспримет жест. — И это ужасно. Мне жаль.
Несколько секунд Леви стоял неподвижно, вибрируя от напряжения. А затем он вздохнул и подался на грудь Доминика, бессильно уронив руки и уткнувшись головой в широкое плечо. Доминик крепко обнял Леви и поцеловал в макушку.
— Ладно, — произнес он. — Давай сядем поесть, и ты расскажешь мне, над чем работаешь.
Пока они устраивались за столом, Доминик проклинал себя за невнимательность. Почему он раньше не догадался, как глубоко ранило Леви это дело? Его одержимость росла на протяжении месяцев, а куда смотрел Доминик? Ведь очевидно, что безнаказанность «Семерки пик» сильно волновала Абрамса — черт, да и Доминику спокойно не жилось — но Руссо и не представлял, насколько навязчивая идея поглотила Леви.
В ходе своего расследования детектив заново допросил всех свидетелей, даже косвенно связанных с пятью убийствами, проанализировал каждую улику, заново оценил каждую зацепку. Один из убитых, Бенджамин Рот, был найден в машине, полной пустых бутылок, — явный намек на то, что погибший ездил за рулем в нетрезвом виде. Леви связался со всеми винными магазинами в округе, разыскивая тех, кто покупал тару оптом. Он сравнил каждое имя в журнале службы безопасности здания, где произошло одно из убийств, со списком всех людей в Вегасе, кого хоть раз привлекали за насилие, мотивированное справедливостью или уверенностью в своей правоте. В поисках утечки информации он лично разыскал каждого, кто знал о секретном расследовании хищений Филиппа Дрейера. Но, как выяснилось, расследование оказалось не таким уж секретным.
Леви даже копнул глубже банду «Шершней», которой «Семерка пик» платил за кражу кетамина из ветеринарных клиник.
— Я на девяносто девять процентов уверен, что это тупик, — с набитым ртом пробубнил Леви. — Это спланировано исключительно для того, чтобы подставить Кита. Я подозревал, что «Семерка» получал кетамин законным путем, и до сих пор в этом убежден.
— Насколько это сложно? — спросил Доминик.
— Для такого расчетливого человека? — Леви пожал плечом. — Не очень. Кетамин — легальный препарат, просто его продажу контролируют. Если правильно подделать нужные документы, может, даже подкупить кого-то... Сообразительный человек легко провернет такую махинацию. Я долго копал в этом направлении, но это пресловутая иголка в стоге сена. У меня даже нет уверенности, что кетамин приобретался на территории штата, а не за его пределами. К тому же...
— Неизвестно, нужен ли ему сейчас этот препарат, — закончил за него Доминик. Со смерти Кита Чапмана «Семерка пик» больше не убил никого, по крайней мере, своим излюбленным способом.