— Если ты не хочешь разговаривать на эту тему, я не стану давить, — сказал детектив, — но сомневаюсь, что лучшим выходом для нас будет просто забыть.
— О, тут без вариантов. — Доминик невесело рассмеялся, что для него совсем не характерно. — Я никогда не забуду, какой я, блядь, слабак.
— Доминик, это не слабость, а болезнь...
— Иногда кажется, что нет.
Он обрушил на мешок очередной шквал джебов и кроссов. Леви стоял молча, не зная, что делать. Когда они только начали встречаться, он перечитал все доступные научные источники об игровой зависимости. Он знал, что это во многом походило на пристрастие к алкоголю или наркотикам и что излечение требовало больших ресурсов, нежели подключение одной лишь силы воли. Но как бы Абрамс не сочувствовал страданиям Доминика, он никогда не сможет по-настоящему понять его переживания.
— Ты мне как-то сказал, что внутри тебя всегда есть агрессия, независимо от того, как хорошо обстоят дела. — Доминик снова шарахнул по груше, но уже без особого энтузиазма. — Что ты испытываешь эту толику гнева каждую секунду каждого дня.
Леви опустил голову. Он признался в этом Доминику только потому, что напился, хотя никогда не жалел.
— А у меня есть неугомонный и назойливый голос в подсознании, чувство, которое каждый раз впивается в меня когтями... но это не злость. А страх. Внутри меня есть то, что я не в состоянии контролировать. Я просыпаюсь по утрам в страхе, что именно сегодня снова оступлюсь и разрушу свою жизнь. Мне приходится уживаться с главным врагом, который сидит в моей же голове, и я никогда не смогу полностью от него избавиться.
Доминик ни разу не исповедовался в своей зависимости. Леви приблизился к нему:
— Когда вчера я предложил остановить тебя, если снова начнешь играть... Ты говорил серьезно или просто паниковал?
Доминик ухватился за качавшийся мешок.
— Серьезно. А ты?
— Да. Хотя сомневаюсь, что это самый здоровый способ пресечения. Можно придумать и лучше.
— И мы сами его выберем. Ты не причинишь мне больших страданий, чем я сам. Уверен, ты оградишь меня от неприятностей, и я даю на это свое полное согласие. И плевать, что об этом подумают остальные.
И тут Леви пришла в голову идея, как помочь Доминику избавиться от некоторых тревог.
— Но мы же точно не знаем, смогу ли я тебя остановить, — медленно, как бы в задумчивости протянул детектив.
Доминик нахмурился.
— В смысле?
— Я тренированный боец, возможно, лучше тебя, но наша разница в габаритах слишком очевидна. Не исключено, что я не смогу тебя одолеть. — Леви шагнул в личное пространство Доминика и начал его теснить. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Руссо в глаза, но тот не испугался. — Поэтому мы должны это выяснить. На всякий случай.
— Леви, — произнес Доминик с блеском в глазах. — Ты предлагаешь...
— Нападай, — выпалил Абрамс.
Глава 9
Доминик кружил, пристально наблюдая за Леви, держащимся на расстоянии вытянутой руки. На их удачу у детектива в машине всегда лежала сумка со спортивной одеждой на случай, если представится возможность дополнительно позаниматься крав-мага. Он заплатил за посещение зала, переоделся в свободные спортивные штаны, футболку с логотипом крав-школы и надел бойцовские перчатки. Сейчас Абрамс стоял в той же боевой стойке, как и перед тремя грабителями, с которыми они столкнулись в ветеринарной клинике в апреле.
Помимо перчаток, Леви и Доминик не использовали дополнительной защиты, даже раковины, поэтому в полную силу драться не могли. Хотя Доминика все равно подстегивало предвкушение. Он представлял этот момент с тех пор, как увидел Леви в бою.
— Не передумал? — поддразнил Руссо. Он пружинил на носках, выставив перед лицом кулаки. — Не хотелось бы выводить из строя лучшего детектива Лас-Вегаса.
— Не стесняйся бить в полную силу, — ответил Леви.
Доминик начал с пары ложных маневров, оценивая реакцию Абрамса, но тот держал дистанцию и бесстрастно смотрел на него. Доминик выбросил левый джеб, который Леви тут же отразил предплечьем. За долю секунды, что Руссо потратил на перекрестный удар справа, Леви вскинул локоть и блокировал выпад. Он по инерции занес для атаки левую руку и вскользь коснулся щеки Доминика, когда тот умело ушел с линии нападения. Руссо удалось блокировать несколько коротких замахов раскрытой ладонью, но не легкую атаку в живот.
Леви отпрыгнул назад.
— Если бы мы дрались по-настоящему, я бы врезал тебе по яйцам.
— Если бы мы дрались по-настоящему, я бы давно надрал тебе задницу, —Доминик поиграл бровями.
— Одни разговоры, — с улыбкой произнес детектив.
Следующее наступление продлилось дольше. Они по очереди применяли различные приемы, в основном блокируя противника или уклоняясь, хотя обоим удалось нанести несколько ударов по касательной — безвредных даже в настоящем бою.
Затем, стоило Леви подобраться ближе, Руссо выбросил правый хук. Детектив отразил его левой рукой и одновременно контратаковал апперкотом. Доминик предвидел подобную реакцию и, отскочив в сторону, попал кулаком точно в солнечное сплетение противника.
Леви охнул, едва успел перенаправить следующий выпад, и жестко ударил ногой в грудь, отталкивая Доминика на несколько шагов назад. Они недолго покружили друг перед другом, переводя дыхание.
— А тебе нравится пинаться, — заметил Руссо.
— Ноги человека — его самое сильное оружие. — Детектив надменно вскинул бровь. — А вы, боксеры, игнорируете половину своего тела. В этом ваша основная проблема.
Они снова начали двигаться, но теперь Доминик видел, насколько отличалась их тактика. Не только на техническом, но и на психологическом уровне. Во-первых, несмотря на увлечение Доминика различными боевыми искусствами в армии, его больше натаскивали в классическом боксе и борьбе. Он не использовал ноги в основном потому, что никогда это не практиковал.
Но еще Руссо привык, что он самый крупный и сильный парень в любом противостоянии. Он мог не использовать ноги вообще, потому что хватало одной мощи торса и силы рук. А Леви, лишенный подобного преимущества, часто атаковал ногами, таким образом оставаясь вне зоны досягаемости и уравнивая позиции в драке.
Хотя были и другие различия. Леви, как правило, оборонялся сериями яростных ослепительно-быстрых выпадов, а потом отскакивал на максимальное расстояние, тогда как Доминик предпочитал удерживать позиции в полном контакте. Руссо превосходил ударами с близкого расстояния, но детектив отвечал непривычно — локтями и открытыми ладоням — что довольно трудно отразить.
В целом они были равны друг другу, по крайней мере, в условиях тренировки, где многое запрещено. Десять минут спустя энергичного спарринга, оба раскраснелись и тяжело дышали, но сумели нанести несколько эффективных ударов, хотя завладеть преимуществом никому так и не удалось.
Одной только силой Доминику не добиться преимущества. Нужно придумать иную стратегию.
Как дисциплина крав-мага практически не включала в себя захваты и борьбу в партере, поэтому Леви не занимался тренировками на выносливость и силу и не был искусным наземным бойцом. А Доминик еще со старших классов считался отличным борцом и поддерживал форму все последующие годы.
Они обменялись еще одной разнотипной серией ударов, и Руссо, используя ложный маневр, пригнулся и протаранил детектива в живот, пытаясь завалить, но прикрывая голову, чтобы избежать удушения. Абрамс удивленно вскрикнул и врезал по плечам Доминика. Руссо нащупал точку опоры, уперся ногой и эффективно блокировал нападение противника. Он пробил защиту Леви исключительно превосходящей силой, схватил его за бедра и уронил на спину, падая сверху.
Оба барахтались на матах, и Абрамс, отчаянно сопротивляясь, извивался как уж и давил на уязвимые точки. В реальной ситуации у него было бы больше шансов. Он мог ударить Доминика в пах или надавить на глаза, использовать любое подручное оружие, даже укусить. Руссо на самом деле чувствовал, как Леви сопротивляется своим инстинктам.