История Мартины похожа на романтическую сказку. Они с мужем жили в соседних домах во Флэтбуше и влюбились друг в друга еще в детстве. Затем начали встречаться в средней школе и поженились в колледже. Отношения этой пары не всегда были идеальными, но они никогда не расходились, даже на время.
— Знаю, — ответила Мартина, проглотив кусок мяса. — У нас #отношениямечты.
Леви фыркнул в бокал с такой силой, что часть вина попала ему в нос. Он закашлялся и схватился за салфетку, чтобы вытереть рот.
— Ты от Макейлы это услышала?
— От Симоны. — Улыбка Мартины померкла. — Макейла сейчас не разговаривает со мной и Антуаном.
— Все так же сложно?
— Все... — Мартина поковырялась в еде. — ...дерьмово. Нет смысла сглаживать. Дело в том, что я даже не сержусь. Помню, каково это быть подростком — самосознание постоянно меняется, в голове каша, и все делится исключительно на черное и белое. Просто постоянно приходится напоминать себе, что она, в конечном счете, снова станет рациональным, чутким человеком.
— Ты должна разрешить девочкам заниматься со мной крав-мага, — в очередной раз предложил Леви. — Лучше выплеснуть подростковый бунт на боксерскую грушу. К тому же это полезное занятие по самозащите.
Детектив вспомнил о данном Адриане обещании и мысленно пометил спросить о ней у Наташи.
— Я бы с удовольствием, но у них просто нет времени. Расписание забито полностью: учебой, тренировками, кружками. Сумасшествие какое-то — вся эта подготовка современных детей к колледжу. В мое время мы просто хорошо учились, сдавали экзамены и брали пару внеклассных занятий. А теперь от каждого ребенка, черт возьми, ждут, что он окажется юным дарованием.
Она продолжила дальше, выпуская свое раздражение, и Леви с удовольствием слушал. Лучше обсуждать жизнь подруги, чем собственную.
После ужина уставшие, но сытые они разошлись в разные стороны. Леви был в паре минут езды до дома, когда ожил его телефон. Вызов автоматически переадресовался на громкую связь в машине, поэтому Леви нажал кнопку на панели и произнес:
— Привет, мам.
— Леви, это я – твоя мама.
Леви добродушно закатил глаза.
— Как дела?
— Ты ведь уже уехал с работы? — спросила Нэнси.
— Да. Только что поужинал с Мартиной и возвращаюсь домой.
— О, милейшая женщина. Напомни мне отправить ей рецепт куриного чили в мультиварке, который я нашла в интернете. А теперь что касается тебя. — Голос Нэнси, обычно смягченный акцентом Северного Джерси, неожиданно стал резким, и Леви инстинктивно съежился. — Объясни, почему Лори Шнайдер говорит, что ты до сих пор не принял приглашение Мэттью на бар-мицву?
Бля.
— Эм... — Леви заозирался в поисках подсказки, но врать собственной матери — не самое лучшее решение. — Я забыл...
— Ты забыл, — холодно повторила она. — Подтвердить нужно было три дня назад. Разве мы с отцом так тебя воспитывали?
— Прости. Завтра утром первым делом наберу миссис Шнайдер. Но все равно не смогу пойти.
— Почему?
— Ма, мне нужно работать, — ответил Леви. — Я не могу взять выходной и помчаться через всю страну ради едва знакомого мне ребенка, который перед всеми будет что-то лепетать из книги Пророков.
— Ты...
Послышалось какое-то шуршание, а потом раздался отцовский голос:
— Привет, Леви, это папа.
— Привет...
— А я говорил твоей матери, что ты не сможешь приехать. У тебя очень ответственная работа, которую не получится бросить ради очередной вечеринки.
— Лори Шнайдер моя самая близкая подруга! — разгневанно воскликнула Нэнси. Каждое слово можно было четко различить, словно она в трубку кричала.
— С каких это пор? — поинтересовался Соул. — К тому же ее сын — сопливый мелкий засранец.
— Да как ты смее...
Леви заехал в подземный гараж своего дома под любовную перебранку родителей. В какой-то мере это успокаивало... как заношенная до дыр кофта.
Нэнси с боем отобрала трубку и сказала:
— Я тут подумала, может, отпуск возьмешь, с семьей повидаешься. Ты давно к нам не приезжал.
Абрамс остановился на отведенном ему месте, заглушил двигатель и приложил телефон к уху, когда беспроводное подключение рассоединилось.
— Скорее всего, нет.
Мама ответила не сразу, поскольку прекрасно знала причину ненависти Леви к Нью-Джерси. Это растревожит воспоминания, которые все так стремились похоронить. И он не хотел встречаться с сестрой. Эбби никогда не говорила прямо, что винит его самого в нападении, но в течение нескольких месяцев после инцидента откровенно на это намекала. Из-за чего и случился серьезный раскол в их отношениях.
— Приезжайте лучше вы с папой, — предложил детектив, чувствуя себя виноватым. Он скучал по родителям. — В смысле, когда станет прохладнее. Может, после Дней трепета?
— Было бы неплохо. — Мама заметно повеселела. — Мы сможем познакомиться с твоим новым молодым человеком. Подозреваю, именно он тебя так отвлекает.
— О господи, — простонал Леви, который и не подумал об этом.
— Ну, ладно, отпущу тебя... Наверное, ты устал. Мы тебя любим, сынок. Береги себя.
— Я вас тоже люблю. — Леви сбросил вызов, сунул телефон в карман и захватил сумку.
Уже дома, в душе, он смыл все тревоги дня и переоделся в спортивные штаны и футболку. Абрамс практически не спал прошлой ночью, сильно устал и знал, что завтра будет не менее длинный день. Но, вместо того чтобы, как положено, отправиться в постель, Леви шагнул к шкафу, в котором хранил всю информацию о «Семерке».
Он распахнул двойные створки, вспоминая тошнотворный момент, когда застал перед этим монстром потрясенного Доминика. Тогда детектив увидел себя глазами Руссо — больной урод, одержимый серийным маньяком, которого все считают мертвым, — и испытал ужас. Абрамс был уверен, что станет противен Доминику. Внутри все замерло, он готовился первым отвергнуть Руссо, если придется.
Но тот только посочувствовал и поддержал. Доминик явно разволновался, да, но все равно предложил помощь. Леви мог бы наплевать на этот жест доброй воли и пожертвовать половину ночи своей навязчивой идее, или проявить уважение — подумать о себе и полноценно проспать всю ночь.
— Не сегодня, Сатана, — сказал Леви шкафу. Он закрыл двери, пряча за ними кровавые фотографии и лихорадочно накорябанные записи.
Глава 10
— Неудивительно, что Хенсли прикончили, — отрываясь от стопки бумаг, заявила Мартина следующим утром. — Мне даже захотелось вернуться в прошлое и убить его самостоятельно.
— Верю, — пробормотал Леви. Последние два часа они с головой ушли в изучение распечаток смс и электронной переписки покойного за прошедшие полгода, и только от прочтения содержимого Абрамсу настойчиво хотелось помыться.
Кларисса Нортридж сильно недооценивала своего мужа. Он был ужасным человеком. Она выбирала для его описания такие определения, как «грубый» и «сложный», но детектив считал, что уместнее называть доктора «агрессивным, гнусным сукиным сыном». Общение со всеми, от коллег и студентов до членов семьи, было пропитано злостью и желчью, приправлено мерзкими ругательствами и жестокими насмешками, которые переходили в откровенное унижение. Редкая переписка с женой была настолько неуважительной, что Абрамс не понимал, почему Кларисса до сих пор не подала на развод. А их сыну, скорее всего, до конца жизни придется посещать психотерапевта.
Леви откинулся на спинку стула и сказал:
— Определить мотив это нам никак не поможет. Не удивлюсь, если ради его убийства собралась целая компания заговорщиков.
— Хм-м. Но ты видел это? Как он переписывается с доктором Капур?
Мартина подтолкнула в его сторону стопку бумаг. Леви пролистал распечатки, а затем, качнув головой, поднял на напарницу вопросительный взгляд.
— С ней он менее груб, чем с остальными. — Она ткнула пальцем в верхнюю страницу. — Практически не матерится, не оскорбляет ее умственные способности или профессиональные навыки, что обожает делать с другими людьми.