Несмотря на тусклое освещение, четко узнавались коридоры отеля «Мираж». Пожилая женщина, роскошно одетая и увешанная драгоценностями, обнималась и страстно целовалась с пареньком максимум двадцати лет. Слайд-шоу продемонстрировало серию снимков их неуклюжего, практически непристойного продвижения по коридору, пока оба не скрылись в номере.
Леви вернулся в корневую папку и повторил действия со следующими файлами. На этот раз снимки были из лаунжа отеля. Мужчина в сногсшибательном костюме Balenciaga незаметно принял от какого-то человека маленький пакетик с таблетками, а взамен протянул пачку свернутых купюр.
— Твою ж мать, — пробормотал Леви, а потом крикнул: — Мартина!
Она появилась на пороге спальни с небольшим сейфом подмышкой.
— Смотри, что я нашла под кроватью Уолша... Че-е-ерт. Это еще что?
— Может, администраторы зарабатывают маловато, а вот шантажисты — до хрена. — Леви показал напарнице первую папку. — Уолш следил за богатыми постояльцами, а потом вымогал у них деньги. Именно так он заработал на все это. Здесь записи даже двухлетней давности. Уверен, если запросить выписку с его счетов, то в этот период засветятся подозрительные переводы.
— Он знал, кто убил Хенсли, — округлила глаза Мартина.
— И попытался дорого продать эту информацию. Я тоже так думаю.
— Каким кретином нужно быть, чтобы шантажировать того, кто уже доказал свою способность убивать? Идиот. — Мартина оглянулась на тело Уолша, скривилась и перекрестилась. — О покойниках плохо не говорят.
— Перед смертью Уолш стоял у компьютера с открытой на экране папкой. Никаких следов борьбы или взлома. Он сам впустил убийцу.
— Ага, показать, какие доказательства у него имелись, — сказала Мартина. — Я бы так же поступила: попросила бы предъявить информацию, чтобы избавиться от нее и Уолша.
— Даже если нужные нам файлы удалили, что вероятнее всего, Кармен может попробовать их восстановить. — Детектив кивнул в сторону сейфа, который принесла Мартина. — Что у тебя?
— Не знаю. Давай посмотрим.
Одним быстрым щелчком болтореза они быстро вскрыли коробку. Внутри оказался портативный жесткий диск.
Напарники переглянулись, одновременно воскликнув.
— Будем надеяться, что Уолшу хватило мозгов сначала сделать резервные копии, а уж потом впускать убийцу в дом, — сказал Леви.
***
По дороге к офису доктора Трен у Доминика ожил телефон. Он нажал на приборной панели кнопку ответа:
— Привет, Жасмин.
— Привет, Дом. Папа только что спросил меня про субботний пикник — Леви предпочитает кошерную еду?
— Не совсем. Он не ест свинину и моллюсков, но придерживается только этих исключений. И никакая особенная посуда или что-то еще ему не нужны.
— Ну, это в любом случае не проблема, — произнесла Жасмин. — Ты же знаешь мою семью. Мы как долбаная ООН.
Доминик усмехнулся. Жасмин была представительницей многонациональной семьи: отец — афроамериканец, а мать — наполовину белая, наполовину индианка. За два десятилетия родители Жасмин, помимо нее и еще двух родных детей, воспитали более двадцати сирот. Все они стали частью семьи, как и кровные родственники и их супруги. В итоге этот клан включал более десятка этнических и национальных групп, пять разных религий и семь разговорных языков.
— В общем, — продолжила Жасмин. — Мы очень рады, что Леви приедет. Родители с нетерпением ждут встречи.
— Очень мило с их стороны пригласить его.
Улыбку Жасмин было слышно в ее голосе:
— Я сказала им, что ни с одним парнем не видела тебя таким.
— Леви особенный, — рассеянно произнес Доминик, больше уделяя внимание сужению полосы, чем разговору.
На линии раздался ее тихий смех.
— Я знаю. Мне пора, созвонимся позже.
Они попрощались, и пару минут спустя Руссо прибыл к месту назначения.
Клиника доктора Анджелы Трен располагалась на западе города, в районе, где офисы различных специалистов больше походили на симпатичные таунхаусы. Доминик был здесь однажды, когда искал зацепки по «Семерке пик». В полукилометре отсюда находилась частная почтовая компания, где маньяк арендовал ячейку для подставы Кита Чапмана.
На этот раз Ребел осталась дома. Руссо припарковал машину у обочины, поднялся по ступенькам к входной двери и нажал на кнопку домофона.
Приемная оказалась именно такой, как он себе представлял: тихой и умиротворяющей, обстановка, за исключением толстого стекла, которое закрывало стол секретарши, напоминала уютную гостиную. На стене рядом с рекламой различных психотропных препаратов висели безвкусные пейзажи.
«Беспокоят симптомы сезонной депрессии? — гласил один из плакатов с фотографией сияющей женщины, которая в обнимку с собакой сидела на полянке. —Попросите сегодня же назначить “Гибидрам”! Производство "Солантия"».
В зоне ожидания с несколькими плюшевыми диванчиками, журнальным столиком, цветами в горшках и компактным садом камней никого не было. На краю стола лежала стопка журналов и несколько брошюр с рекламой лекарств. Беглый осмотр показал, что все они были производства «Солантия Фармасьютикалс».
Доминик нахмурился, но мгновенно нацепил на лицо дружелюбную улыбку, когда подошел к администратору. Та разглядывала его с восхищением.
— Здравствуйте, я Адам Смит, — сказал он, называя весьма оригинальное имя, которое выбрал Леви. — У меня запись к доктору Трен на час дня.
— Добро пожаловать, мистер Смит. Сейчас я дам формы, которые нужно заполнить.
Фальшивым удостоверением можно было спокойно воспользоваться, потому что прием не оплачивался страховкой. Леви вручил ему конверт с пачкой налички, от количества которой у Доминика челюсть рухнула на пол. Он запротестовал, рассудив, что должен оплатить половину, даже если не мог себе этого позволить, но Леви отмахнулся. Только когда Руссо надавил и потребовал объяснений, Абрамс признался, что за прожитое со Стэнтоном время он накопил двухгодичное жалование, потому что практически ни за что не платил.
Он выглядел таким подавленным этим признанием, что Доминик поспешил закрыть тему — но до этого испытал укол сомнения. Каково Леви сменить отношения с могущественным миллиардером на свидания с обычным парнем, к которому в нагрузку идет ужасный кредит и гора игорных долгов?
Администратор протянула через стеклянное окошко пачку бумаг, и Руссо подавил дурацкие мысли. На ручке и планшете с зажимом был логотип «Солантии».
— Спасибо, — сказал Доминик, чуть прибавив обворожительности своей улыбке. Девушка засмеялась и заправила волосы за ухо.
Руссо устроился на одном из диванчиков и мысленно перечислил цели своего визита. Доктор Трен назначала Чапману нейролептики, несмотря на серьезные побочные эффекты из-за несовместимых препаратов, которыми, как выяснилось во время вскрытия, травили Кита. Она также игнорировала беспокойство Наташи Стоун насчет его физического и психического здоровья. Целью Доминика было оценить личные и профессиональные качества доктора Трен и решить, нужно ли Леви присмотреться к ней внимательнее.
Будучи психиатром Чапмана, она наверняка понимала, что тот станет идеальным козлом отпущения для «Семерки пик». У нее также имелся свободный доступ к препаратам, которыми травили Кита, не говоря уже о кетамине, излюбленном наркотике «Семерки пик». Не стоило сбрасывать со счетов и близость почтовой компании, куда приходили посылки с кетамином. Но главная задача — получить ответ на вопрос: было ли безучастное отношение Трен к сложностям пациента результатом врачебной ошибки или чем-то более зловещим?
Доминик заполнил документы придуманной легендой, которая включала в себя реальные факты его жизни с незначительным изменениями. В ложь чаще верили, когда она максимально походила на правду. Руссо пугало почти часовое обсуждение его зависимости, но не исключена вероятность, что Трен не купится на выдуманные факты. Он должен справиться.
Доминик вернул бумаги секретарю, и уже через пять минут из кабинета вышел мужчина, который не удостоил его даже взглядом. Сама Трен появилась на пороге пару минут спустя.