Подхватив кружки, Леви пошел в спальню и ногой распахнул дверь. Руссо все еще дремал, но хмыкнул и завозился под одеялом, почуяв аромат кофе. Даже Ребел оживилась.
— Привет, — Леви опустился на постель. Он поставил свою чашку на прикроватную тумбочку и поводил второй перед носом Доминика.
— Еще рано, — простонал Руссо, не открывая глаз.
— Ты даже не представляешь, сколько сейчас времени.
— Я всегда знаю, когда слишком рано. — Доминик приоткрыл один глаз. — Что там?
— Мерзость, которую я отказываюсь называть кофе.
Руссо уселся на кровати, забрал свою кружку и глубоко вдохнул.
— Пахнет потрясающе. — Он отпил глоток и расплылся в улыбке, полной чистейшего восторга, как у ребенка на Рождество. — Ты приготовил специально для меня?
— Да, — Леви внезапно смутился. Это считается перебором? Он взял свою кружку, чтобы прикрыть растерянность.
Доминик провел пальцами по подбородку Леви:
— Ты такой милый.
Абрамс фыркнул.
— С полной уверенностью могу заявить, что ты единственный так считаешь.
Доминик улыбнулся, а затем обвел Леви оценивающим взглядом, который с каждой секундой становился острее.
— Что-то не так. Что случилось?
Черт дери его наблюдательность.
— Не хочу это обсуждать, — буркнул Леви. Но потом, не желая держать Доминика на расстоянии, как обычно случалось со Стэнтоном, добавил: — Я расскажу позже.
— Хорошо, — согласился Руссо. Он поправил подушку за спиной и присвистнул Ребел, которая подползла к нему для утренней ласки. — Знаешь, к Андерсонам только в два. У нас есть несколько часов.
Абрамс с легкой улыбкой придвинулся.
— И как именно мы скоротаем время?
***
Родители Жасмин жили в восточной части Хендерсона, на трех акрах пустынной земли у подножия хребта Ривер Маунтинс. Доминик повернул на улицу, прилегающую к территории Андерсонов, а Леви уставился в окно на стадо лошадей, которые собрались у деревянного загона и наслаждались прохладой водяной пыли из рассекателей.
— Лошади? — поинтересовался детектив.
Ребел рядом вскинула голову, перелезла через Леви и встала передними лапами на дверь, чтобы тоже посмотреть. Она сходила с ума от лошадей. Одно лишь упоминание о них взбудоражило собаку.
— Ага, родители Жасмин управляют небольшой фермой — берут на постой лошадей, сами разводят, а еще занимаются уникальной методикой лечения — иппотерапией. — Доминик притормозил перед главными воротами. Ребел фыркнула и села обратно на свое место, как только лошади исчезли из вида. — Мать Жасмин — известный ветеринар, а отец преподает физиологию и поведение животных в местном университете.
Ворота оказались открытыми, и извилистая подъездная дорожка была забита машинами. Доминик припарковался на ближайшем свободном месте, выскочил на улицу и похлопал по бедру, подзывая Ребел. Подойдя к двери, чтобы закрыть машину, он заметил, что все еще пристегнутый Леви сидит на пассажирском месте с отстраненным взглядом.
— Что случилось?
Детектив так и не рассказал, что его так расстроило с утра, но Руссо вытряхивать информацию не стал — оба не умели делиться своими переживаниями. Но утро все равно прошло замечательно. И Леви, казалось, был в полном порядке, до этого момента.
— Я не нравлюсь людям, — выдал он.
Доминик моргнул, не понимая, издевается ли над ним Абрамс.
— Я не пытаюсь вызвать к себе жалость. Мне в принципе плевать, что я кому-то не нравлюсь. Мне плевать на мнение большинства людей. А тебе — нет.
— Ну спасибо, — ответил слегка задетый Доминик.
Леви отстегнулся и развернулся к нему.
— В хорошем смысле. Для тебя важно нравиться и ладить со всеми. Тебе хочется дарить им счастье. Ты хороший человек, а люди тянутся к хорошему. Но я... Мои попытки произвести приятное впечатление всегда оборачиваются провалом. Даже сейчас своими объяснениями я обижаю тебя.
Руссо замотал головой:
— Леви, я не обиделся, просто не понимаю, к чему ты клонишь. Особенно здесь и сейчас.
— Я... — Абрамс уставился на свои руки. — Я не хочу тебя опозорить.
О-о-о. Потрясенный Доминик качнулся на пятках. Он знал, какой дискомфорт испытывает Леви среди незнакомых людей, но даже не представлял, что его переживания выльются в такую форму.
— Ты меня не опозоришь.
— Разве? — Леви вскинул глаза. — Тебя там хорошо знают и, уверен, как всегда обожают. И для них будет странно, что ты встречаешься с кем-то вроде меня.
— Нет, они...
— Карлос и Жасмин так думают. Пожалуйста, не отрицай. Не такого парня они представляют рядом с тобой.
— Карлоса и Жасмин ни хрена не должно волновать, с кем я встречаюсь, особенно когда я счастлив, — раздраженно сказал Доминик. Он подался внутрь салона. — Леви, ты делаешь меня счастливым. Я не стану притворяться, будто для меня неважно, что думают мои друзья и семья. Но за это я не переживаю. Они все увидят в тебе то же, что и я.
— Я тебе не нравился, пока мы не переспали.
— Вау, — огрызнулся Доминик. — Это неправда, и ты сам прекрасно знаешь. Ты мне понравился, когда я отбросил свои предубеждения и начал узнавать тебя настоящего. И это случилось задолго до секса. Не обесценивай это.
Леви тут же согласился.
— Ты прав, прости. Но теперь ты понимаешь, о чем я говорил?
Доминик забрался обратно в пикап, оставив Ребел озадаченно наблюдать за ними снаружи, и взял ладони Леви в свои.
— Ты колючий, взвинченный и иногда чуточку язвительный. Но мне все это нравится, потому что именно таков ты настоящий. А еще тебе глубоко не безразличны твои близкие. Ты горячо предан работе. И до боли в сердце отзывчивый. Но даже в недовольстве ты относишься ко всем исключительно уважительно, если тебя не цепляют. Леви, я не ищу милого парня. Я хочу хорошего. А это намного важнее.
Абрамс уставился на него с таким удивлением, которого, по мнению Доминика, его слова не стоили.
— Ну, что еще?
Леви ответил со смесью смеха и изумления:
— Не поверишь, но ты не первый, кто говорит мне подобное.
— Потому что это правда. — Доминик осторожно, не беспокоя разбитую губу, легко его поцеловал. — А теперь — побольше веры в меня. И помоги достать эту хреновину.
Леви улыбнулся и кивнул. Они вышли из машины, и Доминик открыл дверь кузова, чтобы вытащить два пятнадцатилитровых кулера с домашним вином, а затем и вклад Леви в вечеринку — холодильник, забитый банками с белым элем. Груженные напитками, они прошли по дорожке к дому в форме подковы — ранчо в юго-западном стиле со светлой штукатуркой.
С заднего двора доносились рифы взрывного рока, оглушительный хохот, детский визг и гул множества голосов. Дверь была приоткрыта, и вход закрывала лишь москитная сетка. Доминик подцепил ее локтем и вошел в дом вместе с Леви и Ребел, которая плелась сзади.
— Дом, Леви! — Жасмин оставила компанию на кухне и бросилась к ним навстречу. Она просто сияла: яркий сарафан открывал вид на все ее татуировки, а разноцветные косички свободно струились по спине. — Ох, сангрия, вкуснятина.
За ее спиной нарисовался расслабленный Карлос с улыбкой на лице и поднятыми на лоб солнцезащитными очками. Доминик вручил ему один из кулеров.
— Одна бутыль по классическому рецепту, а вторая — по моему собственному, манго и персик. Леви опробовал оба на себе. И если бы я его вовремя не остановил, ничего бы не осталось.
Абрамс закатил глаза и приподнял холодильник.
— А у меня руки не из того места растут, так что я с покупным.
— Такая толпа рада любой выпивке, уж поверь, — сказала Жасмин. — Пойдем на задний двор. Я познакомлю тебя со всеми.
Леви с Жасмин ушли, а Доминик задержался, чтобы переговорить с Карлосом.