— Все верно.
— А под «Семеркой пик» вы, конечно же, подразумеваете Кита Чапмана.
У Леви перехватило дыхание. Он покосился на Доминика, на лице которого не осталось ни следа веселья.
Даже если Абрамсу хотелось солгать, он не мог. Самодовольная рожа Дарема откровенно намекала на то, что адвокат все продумал. Леви будет легко поймать на лжи — достаточно упомянуть причину недавнего отстранения. Если Абрамс лжесвидетельствует, его показания могут быть полностью отвергнуты.
— Нет, — ответил он. — Не Чапмана.
— Нет? — Дарем вскинул брови в преувеличенном замешательстве. — Прошу прощения, детектив Абрамс. Насколько мне известно, полиция Лас-Вегаса закрыла дело «Семерки пик» с пятью убийствами, приписанными офицеру Чапману.
У Леви скрутило желудок. Абрамсу казалось, что он балансирует на краю пропасти, и каждый шаг, каждое принятое решение приведут к падению вниз. У него не было лучшего выбора.
Леви еще раз посмотрел на Доминика — надежного, спокойного Доминика, который ни секунды в нем не сомневался, ни тогда, ни сейчас. Руссо ободряюще кивнул.
— Кит Чапман — не «Семерка пик», — сказал Леви.
Зал суда взорвался шумом. Санчес несколько раз ударила молотком, призывая к порядку, а торжествующий Дарем дожидался окончания хаоса, который сам же и сотворил.
— Не могли бы вы объясниться, детектив? — спросил он, когда суматоха утихла.
Леви уже в это влез, так что вполне мог продолжить.
— Кита Чапмана подставил настоящий «Семерка пик». Кита травили и заставили поверить, что он мог убить, но это неправда. Настоящий маньяк до сих пор на свободе.
На этот раз успокаивать шокированную публику пришлось дольше. Леви сидел неподвижно, вдавливая ногти в ладони и ни на секунду не сводя уничтожающего взгляда с Дарема.
Но того не так-то легко испугать.
— Какой большой секрет полиция Лас-Вегаса скрывает от широкой публики. Но это ведь не официальная позиция полиции? Это ваше личное мнение. Вас отстранили в минувшую пятницу. Сержант обнаружил факт независимого расследования дела «Семерки пик» вопреки его прямому приказу.
— Мое отстранение было отменено меньше чем через сорок восемь часов...
— На протяжении многих месяцев вы заявляли, что «Семерка пик» жив, но без каких-либо доказательств. — Дарем с каждым словом подходил все ближе к Леви. — На прошлой неделе вы настаивали, что «Семерка пик» помог в расследовании. Но вам никто не поверил... ни начальство, ни коллеги из убойного отдела...
— Возражаю! — рявкнула Ву. — Это все домыслы.
— Принято, — сказала Санчес.
Дарем кивнул и опустил руки на край трибуны.
— Прошу прощения, детектив. Я вижу, что вы злитесь. Так сильно, что вас трясет.
Леви стиснул зубы.
— Но мне кажется, для вас это привычное дело. — Дарем сверлил взглядом Абрамса. — Вы злой, жестокий и непредсказуемый. Вы до такой степени одержимы мертвым серийным убийцей, что обманываете сами себя. Что ожидать от такого человека? — Он оттолкнулся от трибуны и сказал: — Вопросов больше нет, Ваша честь.
— Можете занять ваше место, детектив, — сказала Санчес. В ее голосе слышалось сочувствие.
Все еще не оправившись от шока Леви поднялся, застегнул пиджак и покинул свидетельскую трибуну. Под ощутимыми взглядами всех присутствовавших он присоединился к Доминику и Мартине. Руссо погладил его по спине.
Ву пролистывала бумаги, делала пометки и несколько минут совещалась с коллегой-адвокатом.
— Обвинение вызывает Доминика Руссо, — наконец объявила она.
Леви снова пришлось вставать, чтобы пропустить Доминика. Затем он сел, и Мартина, взяв его под руку, похлопала по ладони.
В отличие от Леви, Доминик был идеалом для каждого адвоката. Очаровательный, но не заискивающий, шутливо иронизирующий над собой, но не переходящий черту ложной скромности. Его лукавая красота отлично дополняла образ.
Ву начала с надежности свидетельских показаний Руссо, обсудила два срока службы в рядах рейнджеров, его почетную отставку и многолетний неоценимый опыт охотника за головами. За пять минут Доминик очаровал присяжных, кто-то смотрел на него как на героя, кто-то с откровенным вожделением, а некоторые испытывали всю гамму чувств.
Когда Ву добилась от присяжных нужного ей внимания, она обсудила с Домиником вечер, о котором шла речь. Руссо ехал домой, и внезапно ему пришли сообщения с неизвестного номера. Отправитель назвался «Семеркой пик», предупредил его, что Леви в опасности и попросил помочь. Доминик сразу же поехал в гостиницу к Абрамсу и уговорил администратора показать нужный номер. Услышав за дверью стрельбу и звуки борьбы, Руссо выломал ее и набросился на Бартона, подавляя удушающим захватом, пока мужчина не сдался.
К концу допроса Ву снова выглядела довольной. Это отличная история, а главное, она укрепила мнение о надежности и лояльности Доминика, окончательно завоевавшего доверие присяжных.
Дарем начал свой перекрестный допрос со слов:
— Мистер Руссо, вы заявили, что убедили администратора гостиницы открыть вам дверь, так зачем ее выламывать?
— Она была закрыта на цепочку.
— И вы ее... сорвали? — Дарем переспросил с выражением вежливого недоверия.
— Ну, мне пришлось пару раз приложиться всем своим весом, но да, в итоге дверь сломалась. — Доминик небрежно скрестил руки на груди. В костюме эффект оказался не таким сногсшибательным, но жест все равно наглядно демонстрировал его правоту. Одна из присяжных едва не подавилась слюной.
— Ясно, — ответил Дарем, впервые за этот день смутившись. — Эм... получается, попав в номер, вы увидели драку, и будучи убежденным, что детектив Абрамс в опасности, вы пришли ему на помощь, самолично бросившись на мистера Бартона.
Доминик спокойно ему улыбнулся.
— Нет. Если бы я на него набросился, то просто вырубил бы его, понимаете? По правде говоря, я не представлял, что происходит, поэтому попытался их расцепить. И удушающий захват показался самым простым способом.
Дарем не сводил с него взгляда несколько секунд.
— Мистер Бартон утверждает, что обхватив его шею, вы принялись угрожать его жизни.
— Нет, ничего такого. Я понимаю, что из-за паники, в которой мистер Бартон тогда находился, он мог неправильно меня понять. — Доминик чуть развернулся и обратился к присяжным: — Если приложить достаточную силу в удушающем захвате, можно легко нанести увечья, даже непреднамеренные. Бартон так сильно брыкался и метался, что я начал переживать, как бы не навредить ему. Поэтому попросил его успокоиться во избежание последствий.
Несколько членов жюри с влюбленными взглядами согласно кивали его объяснениям. Дарем нахмурился, затем быстро посмотрел на Леви и перевел взгляд обратно на Доминика, еще сильнее сводя брови.
Абрамс внезапно понял, в какое затруднительное положение загнал себя Дарем. Он наверняка собирался представить Доминика и Леви подельниками, агрессивными напарниками, которые напали на Бартона, а потом состряпали историю, чтобы прикрыть свои задницы. Несомненно, габариты и военное прошлое Доминика помогли бы добиться нужного эффекта, но адвокат не ожидал, что Руссо окажется таким простодушным.
А теперь было слишком поздно. Присяжные надежно укрепились в своем мнении о Доминике, и несколько выпадов в его сторону никак не помогут делу. Если Дарем надавит слишком сильно, они его разорвут.
— Мистер Руссо, если не возражаете, давайте вернемся к началу истории, — сказал адвокат. — Когда вы получили сообщение с предупреждением об опасности, нависшей над детективом Абрамсом, вы совершенно не сомневались в его правдивости?
— Вообще, я сомневался. Я не верил, что опасность может быть реальной, или что сообщения пришли от настоящего «Семерки пик».