– Этот ваш молодой мистер Роут. Он определенно разворошил осиное гнездо. Вы говорите, он действовал по собственной инициативе?
– Именно так. Насколько я понял, русский не дал ему времени на согласования. Роут должен был или согласиться или отказаться.
В управлении у сухого, всегда мрачного Бейли не было близких друзей. Коллеги находили его холодным и высокомерным. Но он был отличным работником.
– Мы задели британцев за живое. Вы сами пошли бы на такой риск? – спросил директор.
– Не знаю, – ответил Бейли. – Никто ничего не может знать, пока мы не поговорим с Орловым. Как следует не поговорим.
Директор ЦРУ кивнул. В мире тайных операций, как и в любом другом, правила просты. Если ты начал игру, и она принесла большие дивиденды, то ты умен и перед тобой открыты пути наверх. Если же ты проиграл свою игру, то тебе гарантировано увольнение. Директор хотел еще раз подчеркнуть эти правила.
– Вы берете на себя ответственность за Роута? При любом исходе?
– Да, – ответил Бейли. – Беру. Дело сделано. Теперь нужно посмотреть, что мы получили.
Когда в шесть часов вечера по вашингтонскому времени самолет ВВС США приземлился на базе Эндрюс, на бетонной полосе уже стояли в ожидании пять автомобилей ЦРУ. Прежде чем успел сойти на землю экипаж самолета, к лимузинам с темными стеклами проводили двух пассажиров, которых никто из летчиков не знал и не увидит больше никогда в жизни. Бейли встретил Орлова, холодно кивнул ему, распорядился, чтобы его посадили во вторую машину, потом повернулся к Роуту.
– Джо, я отдаю его вам. Вы его привезли, вам его и допрашивать.
– Но я не следователь, – возразил Роут. – Это не моя специальность.
Бейли пожал плечами.
– Он сам просил об этом. Вы его вывезли из Англии. Он ваш должник. Возможно, с вами он будет чувствовать себя более свободно, более естественно. Вы получите любую помощь – переводчиков, аналитиков, специалистов в любой области, о какой только пойдет речь. И конечно, не забудьте о полиграфе. Начните с него. Отвезите Орлова на ранчо – там вас ждут. И еще одно, Джо: мне нужно знать все. Как только что-то узнаете, сразу же сообщайте мне, только мне лично, из рук в руки. Договорились?
Роут кивнул. Всего лишь семнадцать часов назад, когда Петр Орлов, он же Павел Кученко, натягивал на себя белый тренировочный костюм, спрятавшись в спальне английского полковника, он был уважаемым советским офицером. У него были дом, семья, перед ним открывалась блестящая карьера в его отечестве. Теперь он стал ничем, мешком с информацией, брошенным на заднее сиденье автомобиля. Этот мешок будут выжимать и вытряхивать до самой последней крохи сведений, пока у Орлова, как и любого другого на его месте, не возникнут сомнения и, может быть, страхи. Роут повернулся к машине, в которой уже сидел Орлов, но его остановил Бейли.
– И последнее, Джо. Если Орлов, которого мы теперь будем звать Менестрелем, окажется пустышкой, то директор спустит с меня сто шкур. Через тридцать секунд я спущу шкуру с вас. Удачи.
Ранчо было и до сих пор остается конспиративным гнездом ЦРУ, настоящей фермой в южной Виргинии, в том районе, где занимаются в основном коневодством. От ранчо сравнительно недалеко до Вашингтона. Оно расположено в лесистой местности, обнесено забором и колючей проволокой, к нему ведет единственная длинная дорога. Ранчо охраняет команда очень крепких молодых людей; все они окончили с отличием курсы боевых видов борьбы без оружия и с оружием в Квантико.
Орлова провели в удобные двухкомнатные апартаменты, оклеенные обоями в спокойных тонах. Здесь было все, что должно быть в хорошем отеле: телевизор, видеомагнитофон, кассетный магнитофон, легкие кресла, небольшой обеденный стол. Скоро принесли обед, первый обед Орлова в Америке, и Джо Роут составил ему компанию. В полете они договорились называть друг друга по именам: Питер и Джо. Теперь их знакомство должно было продолжиться.
– Здесь не всегда будет легко, Питер, – предупредил Роут, наблюдая, как русский расправляется с большим гамбургером.
Возможно, Роут имел в виду никогда не открывающиеся окна с пуленепробиваемыми стеклами, установленные во всех комнатах зеркала из поляризованного стекла, постоянно включенные магнитофоны, записывающие каждое слово Орлова, и предстоящий тщательнейший опрос. Русский молча кивнул.
– Завтра мы должны начать. Нам нужно будет серьезно поговорить. Вам придется пройти проверку на детекторе лжи. Если все будет нормально, то потом вы будете должны рассказать мне… о многом. Точнее, обо всем. Обо всем, что вы знаете, о чем догадываетесь. И не просто рассказать, а несколько раз повторить.
Орлов отложил вилку и улыбнулся.
– Джо, мы всю жизнь прожили в этом странном мире. Вам нет никакой необходимости… – он задумался над подходящим английским словом, – церемониться. Согласившись взять меня, вы рисковали многим, и теперь я должен оправдать этот риск. Вы называете это «выкупом за невесту», не так ли?
Роут рассмеялся.
– Да, Питер, это именно то, что нам теперь нужно. Выкуп за невесту.
Сенчери-хаус нельзя было обвинить в полной бездеятельности. Тимоти Эдуардз довольно быстро выяснил фамилию пропавшего советского офицера – Павел Кученко. Собственный банк данных Интеллидженс Сервис сообщил, что под этой фамилией работает полковник Петр Орлов из Третьего главного управления КГБ. Тогда Эдуардз и вызвал Сэма Маккриди.
– Я нажал на наших американских коллег как только мог. Мы глубоко оскорблены, мы выразили недоумение на всех уровнях – такого рода демарши. Билл Карвер обижен, он считает, что его репутация в Великобритании сильно подорвана. Как бы то ни было, он заставит Лэнгли делиться с нами полученной информацией – по мере ее поступления. Я хочу создать небольшую группу по изучению этой информации. Я хотел бы, чтобы эту группу возглавили вы… под моим общим руководством.
– Благодарю, – ответил Обманщик. – Но я хотел бы большего. Я бы потребовал допуска к Орлову. Возможно, Орлов знает что-то, что касается главным образом нас. В Лэнгли такую информацию расценят как второстепенную. Я хотел бы получить доступ, личный доступ.
– Думаю, это будет не так просто, – размышлял Эдуардз. – Вероятно, они его уже спрятали где-нибудь в Виргинии. Но я могу поинтересоваться.
– У вас есть полное право, – настаивал Маккриди. – В последние годы мы передали американцам чертову тьму информации.
Ни Маккриди, ни Эдуардзу не нужно было уточнять, откуда поступала львиная доля информации за последние четыре года. Кроме того, не следовало забывать и о полных планах военных действий Советской Армии, переданных в Лэнгли в прошлом году.
– И еще одно, – сказал Маккриди. – Я хотел бы проверить Орлова. Через Кипсека.
Взгляд Эдуардза застыл на лице Маккриди. Кипсек был британским агентом, русским, работавшим на Интеллидженс Сервис, но таким высокопоставленным и настолько засекреченным, что во всем Сенчери-хаусе лишь четверо (директор Интеллидженс Сервис, Эдуардз, инспектор стран советского блока и Маккриди, который «вел» агента) знали его настоящее имя и не больше десяти человек подозревали о его существовании.
– Разумно ли это? – засомневался Эдуардз.
– Думаю, риск вполне оправдан.
– Будьте осторожны.
На следующее утро кто-то поставил свой автомобиль там, где стоянка автотранспорта была строго запрещена. Инспектор дорожного движения без колебаний выписал уведомление о штрафе. Едва он успел сунуть пластиковый конверт под стеклоочиститель лобового стекла, как из ближайшего магазина вышел хорошо одетый мужчина в сером костюме, заметил уведомление на своей машине и энергично запротестовал. Сцена была настолько обычной, что на нее никто не обратил внимания, даже на лондонской улице.