Тьма и холод опустились внезапно, как это бывает в пустыне.
На ночлег в этот раз остановились возле столбов. Развели костер в самом центре образованного ими ровного квадрата. Отсюда, да в танцующем свете пламени, они еще больше походили на опоры шатра. Поверхность камня покрывала резьба, но чтобы рассмотреть ее, лучше было дождаться рассвета.
Вымотанные событиями дня, все, кроме Цзюрена, быстро уснули. Он остался на страже. Пустыня была опасным местом сама по себе, даже если не принимать в расчет Шен Шена. Сам мошенник спал безмятежно, а ночь была тиха и спокойна. Цзюрен позволил мыслям своим течь свободно, но ни о чем не беспокоясь, ни о чем не думая, оставив позади свою боль и все свои мучительные страхи. До утра он оставался в этом подобии медитативного транса, а с рассветом поднялся и сделал несколько упражнений с мечом, чтобы размять затекшее тело.
В прежние времена каждое утро начиналось с таких упражнений, но, выйдя в отставку, Цзюрен обленился. Тело еще помнило все шаги и выпады, он еще был молод и силен, но рано или поздно должен был из-за своей лени угодить в неприятности. И лучше бы не в этой пустыне.
Опустив меч острием в землю, Цзюрен обернулся и обнаружил, что юная Иль’Лин наблюдает за ним. Она сидела, подтянув колени к груди, обхватив их руками, и смотрела с любопытством и восхищением. Взгляд этот Цзюрена смутил.
— Доброе утро, барышня Иль.
Ответное смущение девушки было еще сильнее. Она порозовела и подскочила с места.
— Да… утро… доброе… Я приготовлю завтрак.
Их маленький отряд постепенно просыпался. Шен Шен также начал утро с упражнений. Его гибкость напомнила Цзюрену акробатов, которых часто можно было встретить на улицах столицы. Ильян же подсел ближе к огню, наоборот, стараясь двигаться поменьше. Он мелко дрожал и выглядел еще хуже, чем накануне. Цзюрен не стал спрашивать: «Как ваше самочувствие, почтенный мастер?» Юноша ему нравился, и потому он боялся услышать ответ.
Вместо этого Цзюрен пошел от столба к столбу, изучая резьбу. Пострадавшая от времени, песка и ветра, она была когда-то выполнена весьма искусно. Мало что из виденного Цзюреном могло сравниться с ней, с подготовившимся к прыжку львом, или с раскинувшим крылья аистом, или со змеей, обвивающей один из столбов по кругу.
— Лин! — крикнул Цзюрен, напрочь позабыв об обычной вежливости. — Повтори, что там было в стихотворении?
Девушка подошла, озадаченная, и нараспев повторила поэтические строки. Подошли и ее наставник с Шен Шеном. Цзюрен погладил иссеченную песком лапу льва.
— Доблесть, юг — это лев. Змея — запад, милосердие. Аист — восток, любовь. Добродетель и твердость, север — сосна. Опоры Небес.
— Вот только расположены они неправильно, — Ильян отступил назад и огляделся. — Если стоять в центре, то столбы… лев получается на востоке, змея на юге, сосна на западе и аист на севере. Такое ощущение, что установил их человек, в сторонах света не разбирающийся.
— Может, это и есть загадка Мо Шуая? — предположил Шен Шен. — Разберемся, почему символы перепутаны, и найдем дорогу.
Цзюрен запрокинул голову. Столбы были очень высоки, и то, что вырезано у вершины, невозможно было рассмотреть с земли. Невозможно было даже сказать, подсказка это, простой орнамент или же оставленные на камне песком и ветром бессмысленные случайные следы.
— Наставник! Мастер Цзюрен! Взгляните! — позвала Иль’Лин.
Она раскопала нижнюю часть ближайшей колонны, обнажив рисунок. С первого взгляда он выглядел как обычный орнамент, составленный из изогнутых ломаных линий, но уже в следующую минуту Цзюрен понял, что перед ним фрагмент чего-то большего. Кусок головоломки. Часть старинной карты. Лин вытащила из сумки листы бумаги, выудила уголек из костра. Наставник пришел ей на помощь. Вдвоем они с помощью уголька перевели рельеф, получив достаточно четкий рисунок.
— Мой брат надзирает за погребениями в пещерах Трех Старцев, — пояснила девушка. — Так они копируют старинные надписи и ведут учет надгробий.
Зачем может понадобиться вести такой учет, Цзюрен спрашивать не стал. Забрав бумагу и уголь, он направился к следующему столбу. Спустя десять минут у них было четыре фрагмента мозаики, которые между собой не складывались.
— Наверху есть еще, — Цзюрен запрокинул голову. — Но добраться до них…
— Вполне возможно, — Шен Шен прикинул высоту. — Хотя и несколько… опасно.
Он, кажется, долго подбирал слово. И, на взгляд Цзюрена, выбрал неверное. Высота столбов была не меньше пятнадцати чи1, и резьба располагалась почти на самом верху. Лучше подошло бы «безумно».