В себя Ильян пришел, должно быть, много часов спустя в кромешной темноте. Впрочем, зрение прояснилось, и мрак понемногу рассеялся. Вскоре уже можно было разглядеть тонкие лучи солнечного света, точно золотые нити, прошивающие воздух. Они таяли на полпути. Ильян лежал на дне глубокой ямы.
Глаза совсем привыкли к темноте, и, сев, он смог оглядеться. Яма была по размерам небольшой и совершенно пустой. На шершавых стенах то тут, то там проступали сырые пятна. Пересохший колодец? Еще здесь, внизу, было невероятно холодно, а может, это просто озноб бил. Ильян плотнее закутался в халат и спрятал зябнущие руки в рукава.
Положение его было скверным. Он не только не продвинулся в поисках лекарства, но и угодил в смертельно опасную ситуацию.
Про дикарей-кочевников из пустынь рассказывали разное. Только приятных историй почти не было. Полудикие племена этих мертвых земель скитались, не имея ни дома, ни имущества, и жили охотой и грабежом. Об их обычаях рассказывали самые небывалые вещи: будто они женятся на своих матерях и сестрах; будто не брезгуют человечиной; будто промышляют страшным черным колдовством и говорят на птичьем наречьи.
Вот это последнее совершенно точно было ложью: Ильян немного знал язык кочевников, изучил, пока жил в приграничье, — но вот насчет всего остального никакой уверенности не было. Места здесь дикие, суровые, так что все возможно.
Крышка, накрывающая яму, откинулась, и вниз хлынул поток света, но дна не достиг.
— Он очнулся! — крикнул молодой звонкий голос.
Ильян с облегчением выдохнул. Здесь говорят почти так же, как и на юге, лишь немного по-иному произнося слова, а значит, можно будет попробовать договориться.
Сверху послышалась какая-то возня, потом вниз слетела толстая конопляная веревка, а по ней ловко спустился дикарь. Ильян поднялся с земли и замер, выжидая. Дикарь обвязал его веревкой — руки оставил свободными — после чего Ильяна вытащили наружу.
Яркое предзакатное солнце — времени с момента его пленения прошло, кажется, совсем немного — заставило его зажмуриться. С закрытыми глазами он подставил лицо его ярким лучам, чтобы согреться.
Толчок в спину вышел весьма болезненный.
— Иди.
Это было сказано по-каррасски. Потом сзади послышалась перебранка на два голоса, такая быстрая, что Ильян не смог разобрать ни слова, а сразу после этого его запястья коснулась нежная, теплая рука.
— Идемте, господин. Следуй за мной.
Ильян обернулся. Рядом, продолжая касаться его руки, стояла девушка весьма экзотической внешности, с огромными, янтарного цвета глазами. Ее прическу — множество причудливо уложенных кос — украшали шпильки с металлическими подвесками, звенящими при каждом шаге. Девушка была очень… мелодичная.
— Идемте, — повторила она на несколько неуклюжем каррасском, выпустила руку Ильяна и пошла вперед.
Его не удерживали, не связывали, ни к чему не принуждали, и Ильян пошел за девушкой с относительно спокойным сердцем.
Пока они шли через стоянку, Ильян осматривался с любопытством, которое на время притупило боль и страх. И все вокруг выглядело чудным и непривычным, однако назвать это место пугающим было, пожалуй, нельзя. Кругом стояли пестрые шатры, образующие причудливую спираль. В центре был устроен большой костер, прогоревший до углей, и на вертеле жарилась чья-то крупная туша. Заманчиво пахло мясом.
— Сюда, — девушка подошла к самому большому из шатров, покрытому парчой и шкурами, и откинула в сторону полог. — Заходи.
Ильян мгновение помедлил, а потом перешагнул порог.
— Рад, что вы в порядке, мастер Ильян, — улыбнулся Цзюрен.
— И я рад, мастер Дзянсин, — кивнул Ильян, ничуть не удивленный, что воин вышел сухим из воды.
Преследователи были вооружены плетьми, поэтому Цзюрен меч обнажать не стал. Он положился на скорость и ловкость и достаточно длительное время убегал, петляя, точно заяц. Лошади, пугливые создания, шарахались от него, вставали на дыбы, и наездникам требовалось немалое усилие, чтобы удержать их. Под ногами был не осыпающийся песок, а твердые солончаки, и Цзюрен мог довольно долго петлять. И еще не выдохся, когда один из всадников соскочил с коня.
На нем был знакомый Цзюрену по боям на юге алый вышитый кафтан — такие носят предводители кочевников и командиры их отрядов. Лицо скрывала, как, впрочем, и у всех остальных, тканевая маска. Сразу и не скажешь, боялись ли они быть узнанными или же просто не хотели наглотаться песка и пыли.
Предводитель небрежно пристроил свой кнут на луку седла и неспешно обнажил меч. Клинок Цзюрену понравился. Хороший, честный, прямой, лишенный ненужных украшений, которые, к его досаде, стали входить в моду в Карраске. Противник подошел, танцуя, и Цзюрен тоже обнажил свой меч.