Шен подергал прутья клетки, понимая, что долго здесь не выдержит. Бамбук спружинил, загудел, завибрировал, но с места не сдвинулся. В раздражении Шен ударил по нему ребром ладони, и бамбук «запел». Звук этот привлек внимание чудовищ. Неловко, кособоко, то на двух ногах, а то на четвереньках, они подобрались к самой клетке.
Когда-то они были людьми, пусть сейчас и утратили всяческий приемлемый облик, став похожими на сказочных людоедов, которыми детей пугают. Рука при одном взгляде на оскаленные пасти заныла.
— Тише, тише, господин Чжоу! — мелодичный, мягкий и нежный голос вмиг успокоил чудовищ. Они отступили.
Кала-ана подошла к решетке почти вплотную и смерила Шена долгим, задумчивым взглядом.
— Что ты делал в старом святилище?
— Ты говоришь по-каррасски!
Глупо, но Шен вдруг ощутил себя обманутым, когда невинная юная дикарка обернулась ведьмой. Пунцовые губы девушки изогнулись, и улыбка вышла с издевкой.
— Вот, выпей. Это уймет головную боль.
Протянутый флакон Шен брать не стал.
— Это не яд.
— Зачем ты заперла меня?
Кала-ана усмехнулась и убрала флакон за пазуху.
— Потому что ты нарушил границы. Для твоего же блага.
— Ой ли?
— По Ашварии не стоит расхаживать чужакам. Не любит их город.
— Ашвария?
Кала-ана рассмеялась звонко и как-то по-мужски, запрокинув голову назад.
— Так ты не знаешь, где оказался, Шен Шен?
Одним тягучим движениям — вся она была точно вода — девушка прижалась к решетке. На Шена накатила пряная волна ароматов: от ее кожи, волос, одежды. Пришлось задержать дыхание, чтобы запахи эти не вскружили голову.
— Ты рассказал мне грустную историю, Шен Шен, — маленькая ладонь скользнула между прутьями и коснулась его щеки; Шен дернулся, попытался поймать ее, но схватил только воздух. — Я почти поверила. Но, знаешь, мне часто такое рассказывают. А потом пытаются украсть статую Богини.
Шен вспомнил серебряного колосса посреди пещеры и ухмыльнулся. Украсть его было, наверное, непросто. Он даже восхищался отчасти безрассудной и бездумной смелостью тех несчастных.
— Поэтому ты превращаешь их в животных?
— Приходится, — с улыбкой кивнула Кала-ана. — Тебе это не грозит, не бойся. Ты мне понравился. Быть может, я однажды и отпущу тебя невредимым.
И с этим девушка ушла. Шен проводил ее взглядом и прислонился к решетке, пытаясь разглядеть зал. Где-то слева сияла своим серебряным телом богиня, отсюда можно было видеть только смутное свечение. Правее в нагромождении камней ворочались чудовища, кажется, что-то жрали. Шена передернуло. Он сел на пол, баюкая укушенную руку, и стал думать. Из любой ситуации, исходя из его опыта, был так или иначе выход. Шен его просто пока не видел.
Масляные светильники не смогли полностью осветить помещение, и Цзюрен лишь приблизительно прикинул: оно больше святилища Храмовой горы. Раза в два. Потолок залы поддерживали массивные столбы, покрытые диковатой резьбой.
— Любопытно? — Ильян приземлился на пол, пошатнулся, но на ногах устоял.
— Все в порядке?
— Да. Идем вперед.
Лекарь зажег третью лампу, Цзюрен на всякий случай обнажил меч, и втроем они пошли, оглядываясь по сторонам.
— Ну, куда нам идти? — спросил Цзюрен. — Что говорит геомантия?
Ильян хмыкнул.
— Геомантия — это наука. Она не разговаривает. Будь мы в Карраске, я бы предположил, что у этого сооружения простой и логичный план, но как узнать, что за города и храмы строили в этом Акаше? Разделимся?
Они разошлись немедленно по залу, который оказался так велик, что огоньки ламп едва теплились в темноте. Помещение оказалось также совершенно пустым: только опорные столбы, песок под ногами и никакого присутствия человека, ни единого следа.
— Здесь выход! — крикнул Ратама слева.
— Ну до чего полезный юноша, — пробормотал Цзюрен и поспешил на голос.
То, что обнаружил молодой кочевник, строго говоря, было, скорее, входом. За высоким и широким проемом, также украшенным варварской резьбой, начинался прямой длинный коридор, конца которому не было. Он оказался достаточно широк, чтобы в нем без труда могли разойтись три человека, не коснувшись друг друга, и вырублен искусно в толще известняка. На стенах вместо резьбы были яркие росписи, изображающие в основном сады. Шагов через тридцать коридор под прямым углом пересек еще один, примерно вполовину уже. Впереди была темнота, справа и слева — тоже.