Роуг забрал у Найдж Энглунд мою пси-кошку (звать которую, кстати, Коко) и изливал ей все свои горести и разочарования. Коко липла к его шее и блаженно мурчала. Не скрою, я немного ревновала, мне и самой хотелось бы так, однако никуда не денешься — нужно было тщательно подготовить Роуга к неожиданности. Маорийское мужское достоинство (а мужское достоинство двойного маорийского короля — тем более) вещь весьма нежная и даже взрывоопасная.
Плакался он следующим, примерно, образом: «Кой черт, мадам, я опросил джинковскую железяку из посольства Тритона. Теперь, когда у меня в руках самый сочный ихний мандарин, эти гады передо мной прямо по полу стелются. Потом — который в „Солар Медиа“. Из отдела по розыску пропавших. Ее квартира. Все места, где у нее был кредит. Затем „Алиталия“, „Юнайтед“, „Тран-Солар“, „Джет Франс“, „Пансол“. Вирджиния, по дальней связи. Одесса Партридж и ее разведывательная железяка. Том-Янговский псих с кафедры экзобиологии. Я пробовал Elektronenrechners, Ordinateurs, Calcolatores, Comhairims. Ткнулся даже в Иерусалим к древнему компьютеру Голему-первому. И нигде ничего. Нуль. Nada. Nulla. Я в полной дыре».
Он расстегнул воротник, чтобы подпустить пси-кошку поближе к своему горлу, и раздраженно заходил по квартире, изучая каждый стул, на котором я сидела, каждую книгу и картину, которые я рассматривала, безделушки и сувениры, которые я трогала, шестифутовую ванну, которой мы так и не успели воспользоваться вместе, и японскую кровать, которой успели. Затем Роуг пошел в студию, чтобы включить компьютер, с которым у него была телепатическая связь. Компьютер оказался уже включенным.
— Бред какой-то, — пробормотал он. — Неужели я разгуливаю во сне по дому, как лунатик… а может, это ты его включила, китикэт?
— Мрррр, — из чего не следовало ровно никаких выводов.
Тогда Роуг включил вспомогательные видеоэкраны компьютера, расставленные по всей квартире, чтобы иметь возможность расхаживать с места на место, беседуя со своим вторым «я» и наблюдая ответы. И самым натуральным образом разинул рот, увидев нас, сидящих на диванчике гостиной, как в ту самую первую ночь.
— Но ведь в ту, первую, ночь компьютер был выключен. Я поклясться могу!
РОУГ: А чем я тебе понравился?
ДЕМИ: Когда?
РОУГ: Когда поступила на работу в «Солар».
ДЕМИ: А с чего это ты решил, что я обратила на тебя внимание?
РОУГ: Ты так обрадовалась, когда я пригласил тебя в ресторан.
ДЕМИ: На меня произвела впечатление твоя дикая страсть.
РОУГ: Какая, конкретно, страсть?
ДЕМИ: К утонченной красавице с горнолыжной базы, Мистик де Харизма.
РОУГ: Никакой Мистик де Харизма не существует.
ДЕМИ: Вот потому-то ты мне и понравился.
— Мы же говорили с ней совсем не так тогда, в нашу первую ночь. Здесь все вывернуто шиворот-навыворот!
ДЕМИ: Хочешь, я подарю тебе снимок Мистик в голом виде? Даже с автографом. Попрошу в отделе иллюстраций «Медиа», они для меня состряпают.
РОУГ: Нет, благодарствую. Я намерен получить с тебя нечто большее, чем поддельные голые картинки.
ДЕМИ: Вот уже и мужской шовинизм. Охмурил девушку — теперь можно и не скрывать истинное свое лицо.
— Да что же это такое случилось с этой железякой чертовой? Голоса, изображение — все идеально, а текст разговора — чушь какая-то!
ДЕМИ: А чем понравилась тебе я, когда ты увидел меня в «Солар»?
РОУГ: А кто сказал, что ты мне понравилась?
ДЕМИ: Ты пристал ко мне, словно бандит какой, и позвал в ресторан пообедать… и за этим ясно проглядывали гнусные намерения.
РОУГ: Ты была какая-то необычная.
ДЕМИ: Необычная? Ты что, принял меня за переодетого в платье извращенца?
РОУГ: Нет, нет, что ты. Необычно радостная. Для тебя все — игры и веселье, и к тому же ты совершенно непредсказуемая. Ты… ты — веселая обманщица.
ДЕМИ: В смысле, что я — врунья?
РОУГ: В смысле, что ты — фея.
ДЕМИ: Да. У меня даже прозвище такое — «Серебряный колокольчик».
РОУГ: А ведь я и вправду верю в фей.
ДЕМИ: Те, кто верят в фей, хлопните в ладоши.
— Врубился! Врубился! Компьютер показывает все с ее точки зрения. Точнее говоря, вот таким хотела бы Деми запомнить наш первый разговор. А кино это записала специально для меня еще тогда, когда относила сюда кошку и ключ, перед тем, как рванула когти.
РОУГ: Невнятное у нас начало какое-то получается.
ДЕМИ: С чего это ты решил? А по-моему — сплошные игры и веселье. Ведь именно это, помнится, тебе во мне и понравилось.
РОУГ: А кто тут веселится?
ДЕМИ: Я. РОУГ: А в игры играет?
ДЕМИ: Твоя веселая обманщица.
РОУГ: А я что должен делать?
ДЕМИ: Лови мелодию и подыгрывай.
РОУГ: Каким ухом, левым или правым?
ДЕМИ: Средним. Там, кажется, пребывает твоя душа?
РОУГ: В жизни не встречал таких бредовых и наглых девиц.
ДЕМИ: Если желаете знать, сэр, мне приходилось выслушивать оскорбления от людей и получше вас.
РОУГ: Это от кого же?
ДЕМИ: От тех, кому я отказывала в их гнусных намерениях.
РОУГ: Остается только лапки вверх.
— Удивительно! Теперь изложение идет очень близко к тому, что было на самом деле. По-видимому, эта часть Деми нравится. Интересно, что она нашла тут такого?
ДЕМИ: Вот уж последнее, чего я от тебя ожидала.
РОУГ: Что последнее?
ДЕМИ: Что ты окажешься таким стеснительным.
РОУГ: Я? Стеснительный?
ДЕМИ: Да, и мне это очень нравится. Глазами уже все ощупал, а в остальном — никаких поползновений.
РОУГ: С негодованием отрицаю.