— А как насчет вашей симпатичной сестры? Она еще не влюблена в меня?
Клио фыркнула:
— Талия? Я бы не рассчитывала на это, мой друг. Она выглядит как ангел, но у нее душа демона. Будьте осторожнее, а не то будете скакать по сцене, выполняя ее приказы. Она всегда так действует на мужчин…
Марко нахмурился:
— Я никогда не пляшу под дудку женщины. За исключением вас, конечно.
— Это только оттого, что мои, «приказы» позволяли вам достичь своей цели — вернуть предметы искусства в Италию.
— Очень верно подмечено. Вы хорошо меня знаете.
— И что привело вас в Санта-Лючию?
Марко быстро оглядел залитую светом, переполненную комнату и покачал головой:
— Не следует говорить об этом здесь.
— Конечно, нет.
Несмотря на все свои обещания, Клио ощутила возбуждение при воспоминании о прошлом. Она крепко сжала тонкую ножку бокала. Нет. Не важно, что задумал Марко, она не станет в этом участвовать. Она обещала Каллиопе.
Она только выслушает Марко…
— Поговорим потом, — прошептала она.
Марко устремил на нее серьезный взгляд:
— Будьте осторожны, Клио. Здесь что-то происходит, что-то опасное.
Вы в опасности — она вспомнила слова герцога.
— Опасное? Здесь, в этом сонном городке?
Марко поставил пустой бокал на пьедестал статуи, символизирующей комедию, и сложил руки за спиной:
— Просто будьте осторожны. Обещаете?
— Я всегда осторожна.
Почти всегда. За исключением тех моментов, когда она целовала Эдварда. Клио допила вино, но даже алкоголь не в силах был стереть воспоминания о вкусе его губ.
В этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошел герцог. И это был именно герцог, не Эдвард, не тот человек, что стоял рядом с ней на вершине башни.
Он был одет в темно-синий сюртук и элегантный жилет с золотой вышивкой. На длинных пальцах сияли перстни.
Леди Ривертон просияла. Сопровождаемая мастером Фробишером, она поспешила навстречу дорогому гостю. Все остальные как один повернулись к герцогу. Разговоры стихли. Прибыл герцог — и не какой-нибудь, а сам Авертон!
— Что он здесь делает? — прошептал Марко.
Клио взглянула на омрачившееся лицо друга, его плечи под элегантным темно-зеленым сюртуком напряглись, словно он собирался броситься на герцога, чтобы отомстить за утраченную ими Алебастровую Богиню.
Клио положила руку на его плечо. Марко кипел от злости, но не двинулся с места.
Что будет, если он узнает, что Алебастровая Богиня, возможно, здесь, в Санта-Лючии? Или он уже знает? Может быть, поэтому он и здесь. Чтобы закончить то, что было начато в Йоркшире.
Однако он был явно удивлен появлению герцога, значит, дело не в Артемиде. Тогда в чем?
У Клио внезапно заболела голова.
— Я не знаю, почему он здесь, — тихо сказала она. — Может быть, для того, чтобы полюбоваться достопримечательностями, как и мы все.
— Достопримечательностями? Дорогая Клио, вы же сами в это не верите. Он здесь по другой причине. Где он — там зло.
Клио наблюдала, как Эдвард подносит к губам руку леди Ривертон. Хозяйка улыбнулась и густо покраснела.
— Что ж, для того, чтобы причинить нам зло, он должен сначала вырваться из цепких объятий леди Ривертон, а это маловероятно. Может быть, нам обратить внимание на фаршированные грибы? От всей этой суеты я проголодалась.
По-прежнему мрачный Марко последовал за Клио к подносам с закусками. Она крепко держала его под руку, описывая непревзойденный вкус лобстера и супа со сливками. Талия присоединилась к ним, И, как всегда, ее ангельская красота сделала свое дело — Марко сосредоточил все внимание на ней. Облегченно вздохнув, Клио обернулась. Эдвард сидел рядом с хозяйкой дома в первом ряду, перед сценой.
Даже когда он вежливо улыбался леди Ривертон, Клио знала, что он не выпускает ее из виду. Ее и Марко.
В ее памяти все еще живы были воспоминания о галерее в Акрополе, лондонском доме Авертона. Об Алебастровой Богине и ее луке. Тогда воздух вокруг них, казалось, наэлектризовался, а Эдвард все крепче прижимал ее к себе.
Клио закашлялась, подавившись грибами, и Талия похлопала ее по спине:
— Клио, с тобой все хорошо?
— Синьорина Чейз, выпейте вина! — воскликнул Марко, протягивая ей бокал.
— Спасибо, я в порядке, — выдохнула. Клио.
Если она выпьет еще вина, ее придется нести домой. Что ж, хорошо, по крайней мере, что это не граппа Паоло.
— Соберись, сейчас не время есть. Скоро начнется представление, — сказала Талия. Нахмурившись, она посмотрела на сестру, словно боясь, что та вот-вот упадет в обморок. — Ты уверена, что с тобой все хорошо?
Клио ободряюще улыбнулась:
— Абсолютно.
Гости уже усаживались на золоченые стулья, а юные Маннинг-Смиты готовились выйти на сцену в образе Ромео и Джульетты. Балкон из папье-маше, увитый искусственными розами, должен был символизировать Верону эпохи Возрождения.
— Мы должны найти свободные места, — сказала Клио. — Но разве ты не собираешься переодеваться, Талия?
Талия равнодушно пожала плечами, но Клио заметила, что пальцы ее нервно сжимают маленькую розовую сумочку.
— О нет, я выхожу на сцену последней. Да и вообще, я не собираюсь переодеваться. Самое главное — это слова, а не костюм.
— Не бойтесь, синьорина Талия, — сказал Марко галантно. — «Антигона» очень драматична, и вы для этой роли подходите как нельзя лучше.
Талия бросила на него подозрительный взгляд:
— Откуда вам знать, граф ди Фабрицци?
— Я изучал античную драматургию. В вас есть страстность Антигоны, ее стремление делать то, что она считает правильным, даже если это не всегда легко. — Он взглянул на Клио. — Это свойственно всем членам вашей семьи, не так ли?
Талия кивнула:
— Думаю, да. Но вы сказали, что изучали драматургию, граф? Как интересно и поучительно…
Талия взяла Марко под руку и повела его к стульям. Клио следовала за ними, совершенно уверенная в том, что скоро увидит Марко на сцене древнего амфитеатра в роли Гемона.
— О мой родимый край, о счастливое племя, о волны Диркеи! О роща царицы ристаний, Фивы! Я вас зову в свидетели, в какой меня могильный склеп, в страшный плен ведут, поправ людской закон, и нет слезы мне от друзей! О, что ждет меня? Уж не числюсь среди живых я, еще не став между мертвых мертвой… [4]
Эдвард смотрел на Талию Чейз, завершавшую монолог Антигоны. Руки сжаты у груди, взгляд устремлен в вечность. Она действительно хорошая актриса, подумал он. На время Эдвард забыл о ее современном наряде, забыл о мире за стенами этого дома, захваченный простыми, но полными трагизма словами.
Судя по царившей в комнате тишине, все остальные тоже пребывали в эту минуту в Древней Греции. Талия умолкла, воцарилась пауза, которую через мгновение взорвали аплодисменты. Талия поклонилась, глаза ее сияли.
Жаль, что она Чейз, дочь баронета, подумал Авертон, аплодируя вместе с остальными. Если бы не ее положение в обществе, она могла бы блистать на лондонской сцене.
Он увидел, как Клио повернулась и что-то сказала отцу. Ее лицо сияло гордостью за сестру, и Эдвард задумался. Каково это — чувствовать, что ты принадлежишь к дружной семье? Чувствовать, что ты — часть чего-то большего, что ты окружен любовью и заботой?
Он никогда не встречал такой семьи, как Чейзы. Казалось, ничто в мире не способно разрушить их любовь друг к другу. Эдвард мог только восхищаться этим.
Он взглянул на мужчину, стоявшего у стены. Итальянский граф, который был с Клио в Йоркшире. Сейчас это уже не цыган, а одетый по последней моде джентльмен. Казалось, Клио не замечает его, но Эдвард видел, как они шептались перед представлением, будто составляли какой-то секретный план.
Отбывая на Сицилию, Эдвардю понимал, что его задача не из легких. Слишком мало было известно о сокровище. Но молчаливость и замкнутость горожан, обособленность англичан и, что самое главное, присутствие Клио делали эту задачу почти невыполнимой.