— Нельзя утратить то, чего не имеешь. Эта женщина никогда не была моей в этом смысле этого слова.
— Где же ты нашел эту музу?
— Где же еще, как не в Британском музее?
— И как же ты нашел время посетить музей? Ты же все время пил и играл, должно быть, у тебя совсем не оставалось свободного времени.
— Так и есть. Но в один прекрасный день мои непутевые друзья решили, что было бы забавно пойти в музей и устроить там драку с маменькиными сынками, как они их называли. Я согласился, зная, что известие об этом обязательно дойдет до моих родителей. Но я получил больше, чем рассчитывал.
Клио вспомнила тот давний день. Она с родителями и сестрами отправились в музей взглянуть на новое приобретение — чернофигурную вазу. Привлеченная раскатами смеха, Клио заглянула в скульптурную галерею.
Конечно, она знала этого человека. Все знали Рэдклиффов — филантропов и больших поклонников античного искусства, и все знали их блудного сына. Ее отец еще пошутил, что благодарен богам, что они благословили его одними только дочерьми. Клио было тогда пятнадцать, и она видела лорда Эдварда Рэдклиффа только издали. Ей он казался ужасно привлекательным.
— Ты увидел меня…
— Я увидел тебя. Ты была так прекрасна, что мне захотелось стать достойным кого-то вроде тебя.
Клио поцеловала Эдварда, не выпуская его руки. Это был медленный поцелуй, который сказал больше, чем слова. Она хотела утешить его, даровать ему прощение, облегчить бремя прошлого.
— Наверное, пора в постель, — сказала она мягко. — Уже поздно.
Эдвард молча поднял ее на руки. Клио прижалась к его теплой груди, уткнулась в шею, пока он нес ее по лестнице в спальню. Их спальню.
Когда-то она боялась его. Теперь она доверила бы ему свою жизнь.
Глава 25
Эдвард лежал в постели среди измятых простыней. Клио спала рядом, одной рукой обнимая его за шею. В комнате стоял аромат лилий, ее аромат. Он осторожно убрал упавшую на лицо темно-рыжую прядь.
Через маленькое окошко было видно вечернее небо с искорками звезд. Эта ночь многое изменила. Эдвард никогда никому не рассказывал о той девушке из таверны. Никогда никому не говорил о своей беспутной юности.
Что бы он ни делал потом — учился, занимался благотворительностью, — этого было недостаточно, чтобы стереть прошлое, но сегодня он заглянул в глаза Клио и увидел в них прощение.
Клио заворочалась и открыла глаза.
— С тобой все хорошо? — спросила она.
— Конечно. Гораздо лучше, чем просто «хорошо».
Эдвард потянулся за простыней и накрыл ею обнаженные плечи Клио.
— Никогда не чувствовал себя лучше.
— И я тоже. Кто бы мог себе представить…
— Представить что?
— Что ты и я будем вместе и никто никого не поколотит и не выкинет в окно.
Эдвард рассмеялся:
— В это узкое окно не протиснется и кошка. Но я рад, что ты не нанесла мне телесных повреждений.
— Пока. Учти, похищение — это серьезное обвинение, и однажды я отомщу тебе.
— Когда я меньше всего буду этого ожидать?
— Конечно, иначе какая польза в мести? Но ты прав в одном.
— Только в одном? Я, представь себе, считал, что прав во многом.
— Заблуждение, свойственное герцогам. Ты прав в том, что этому дому нужна кошка.
Эдвард удивленно улыбнулся:
— Кошка? Чтобы ты могла выкинуть ее в окно вместо меня?
Она шлепнула его по плечу:
— Конечно, нет! Мне всегда хотелось завести кошку, но у отца аллергия на кошачью шерсть. Когда я была маленькой, у нас были только пони. И еще сова, которую Кори назвала Афиной. Этому дому нужна кошка, непременно серая. Она будет спать у камина, мурлыкать, и этот дом станет совершенным.
— Значит, он тебе нравится?
— Я обожаю его. Нельзя ли нам остаться тут навсегда?
— Ты не думаешь, что нас в конце концов хватятся?
Клио нахмурилась:
— Мой отец очень рассеянный человек, но и он рано или поздно заметит, что меня нет дома. Тогда… сколько нам осталось?
— Не знаю. Чего еще тебе хотелось в детстве? Кроме кошки.
— Многое. Мою собственную библиотеку, где я могла бы работать и где сестры не отвлекали бы меня. И чтобы никаких уроков музыки. Всегда их ненавидела. У меня нет музыкального слуха, и танцую я тоже плохо. Зато умею ездить верхом, плавать и открывать замки.
— Почему же ты не открыла замок и не сбежала отсюда?
— У меня не было времени, а потом… потом мне здесь понравилось.
Клио умолкла, и Эдвард решил, что она уснула, но она вдруг спросила:
— А что случилось потом, после тою дня в Британском музее? Ты бросил пить и волочиться за женщинами?
— Пришлось. Потому что брат мой вскоре умер. Упал с лошади и сломал себе шею. Родители лишились единственной отрады. Они пытались женить меня на невесте Уильяма, но я не согласился. Я старался утешить их по-другому — вернулся к учебе, отправился в путешествие, чтобы пополнить их коллекцию антиквариата.
— И что они обо всем этом думали?
— Не знаю. Они умерли от лихорадки, когда я был в Риме.
— Но теперь они бы гордились тобой.
— Только не сейчас. Не представляю, что бы они сказали, увидев в моей постели одну из дочерей Чейза, это такой скандал.
Клио рассмеялась и откинулась на подушки, простыня сползла, обнажив грудь. Неожиданно она повернулась и опрокинула его на спину, поцеловала.
— Клио… — пробормотал Эдвард.
— Тсс… — прошептала она, закрыв ему рот поцелуем. — Я собираюсь сделать тебе подарок.
Ее пальцы касались его тела легко, словно крылья бабочки — плечи, грудь, живот, бедра. Поцелуи опускались все ниже. Ее язык коснулся его соска, и Эдвард застонал сквозь сжатые зубы. Клио опускалась все ниже, он не осмеливался двинуться, вздохнуть, боясь, что этот сон закончится.
Ее пальцы сомкнулись на его восставшем члене. Прикосновение было легким, но для него оно было как удар молнии.
— Клио! — хрипло проговорил он.
Протестовал он или просил, чтобы она не останавливалась? Он этого не знал.
— Лежи тихо, — прошептала Клио. — Я никогда раньше этого не делала, мне нужно сосредоточиться.
Эдвард сдавленно рассмеялся:
— Хорошо, дорогая, сосредоточься.
Он откинулся на подушки, отдавшись ее ласкам.
Клио опустила голову, и Эдвард ощутил на своей коже ее теплое дыхание. Медленно кончик ее языка коснулся его напряженного члена.
— Черт побери, Клио! — простонал он.
Это было почти невыносимо.
— Я что-то делаю не так? — обеспокоенно спросила она. — Там, на фреске в Помпеях…
— Наоборот. Ты делаешь это слишком хорошо.
Она рассмеялась и снова поцеловала Эдварда.
Наконец, не в силах больше выдержать это напряжение, он схватил ее за плечи и опрокинул на спину:
— Клио, ты меня убиваешь! Больше никаких поездок в Помпеи, прошу тебя.
Она развела нога, принимая его в себя. Тело ее выгнулось ему навстречу, с губ сорвался легкий стон.
— Они жили долго и счастливо и умерли в один день, — выдохнула она.
— Так поступают глупые романтики?
— О да, а я самая глупая из них.
Он достиг пика наслаждения — яркой и бурной вспышки, перед которой все остальное бледнело. Сейчас ему нужна была только Клио, тепло ее тела и ее аромат.
— Клио! — закричал он. — Клио.
— Да, — прошептала она. Ее тело напряглось, и по нему прокатилась волна неизъяснимого удовольствия. — Я здесь, дорогой, здесь.
Глава 26
— Туда мы идем? — спросила Клио.
Эдвард держал ее за руку, другой рукой она ощупывала шелковый шарф, закрывавший ей глаза. Клио вдохнула свежий воздух, напоенный ароматом земли и травы. Эдвард рассмеялся и лишь крепче сжал ее руку. Он изменился после той ночи, словно стал моложе и свободнее.
Клио не могла разобраться в своих чувствах. Она не была шокирована или удивлена, услышав признания Эдварда, ей приходилось слышать и о худшем. Она чувствовала печаль, и ей было жаль, что он так долго нес такое бремя, не в силах простить себя и оставить прошлое в прошлом.