После того, как я представил свои бедра в образе волосатого слона, жить окончательно расхотелось – настолько сильно захотелось ржать. Но – нельзя: надо с Ека…
Додумать мысль я не успел: иномирянка, что-то проворковав, стремительно наклонилась ко мне. Намерения ее были чисты, кристально чисты и понятны: пресловутый недоделанный поцелуй. Любит же она доводить все дела до победного конца!
«Надеюсь, я выживу в омуте ее любви и дальнейшей ненависти, – пискнуло сознание, тая в вихре ощущений. – И останусь с концом…»
А затем что-то в голове щелкнуло, и я перестал думать. Впился ногтями в землю, сжал траву, чтобы не стиснуть податливое тело в объятиях. Попытался – само собой, безрезультатно! – напиться поцелуем, чтобы утолить запретную страсть, но только больше распалялся.
В багровых отсветах сознания властвовала только одна звериная мысль: хочу. Ее. Женщину. Сейчас.
Но Екатерина преступно быстро отстранилась, и я едва не потянулся следом в мольбе страждущего. Только натренированная воля и смогла удержать меня на месте.
Асну, ургх, слишком долго пропадаешь на работе… Я обязан тебя сегодня навестить, иначе не выдержу! Иначе натворю глупостей.
– Ты хорошо целуешься, – промурлыкала иномирянка, отстраняясь. Она чему-то таинственно улыбалась, и мне на секунду захотелось узнать, что за мысли бродят в ее пепельной, словно седой, голове.
Мы поднялись, и я старательно отвлекал себя сиюминутными делами, чтобы добить возникшее несвоевременное вожделение. Нет, мы, конечно, переспим. Я морально готов к этому. Хоть и не хочу даже телесно изменять любимой.
Но мы переспим, когда я не смогу более оттягивать этот момент.
Просто не сейчас же к этому переть, как танк! Вот же гадина эта Екатерина: совсем о чувствах окружающих не думает! Ну ничего, мы ее проучим как следует…
Долгая бурная ночь
Этот момент настал! Но… Я не думал, что объяснение на тему супер-способностей будет с такой эпичной прелюдей. Просто представьте: мы поцеловались, она вроде даже довольна, а потом – бац! – и из глубин ее живота доносится неистовый рев дракона.
Да от этого рева самому аж реветь захотелось. Я сентиментален и люблю подкармливать несчастных созданий, но ни одно еще на моей памяти не было настолько… трогательно! Аж слезинка появилась в уголке глаза.
«Она убьет меня… – слышалось в предсмертных зазываниях желудка иномирянки. – Она жестокая. Она – но не ты».
Я помотал головой. Со мной сейчас что, реально говорил человеческий орган? Ого, да у меня просыпаются новые способности…
Доставая из сумки хлеб, я успел набросать план. Да, весьма рисковый, но я был готов принять на себя удар в случае неудачи.
Я протяну Екатерине хлеб, но уроню его. Посмотрим, насколько ты голодна, девочка. Пора пробуждать твои способности.
И не хочу даже думать, что или кого ты съешь, если затея не сработает, и хлеб грохнется в пыль.
И вот он ответственный момент. Моя рука дрогнула. Краюха выскользнула из пальцев.
Сила пронзила материю. Я увидел, как иномирянок на мгновение стало две – одна упустила ломоть, вторая его поймала у земли.
Признаться, в горле пересохло. Кор не врал: у Екатерины Левиной действительно наши способности в полной мере.
Передо мной настоящий дракон. Пусть необученный, но невероятно сильный.
И невероятно голодный. Ух, страшное сочетание…
Я грамотно сыграл изумление и страх, рассказал заготовленную историю о человеке из столицы, стал, наконец, быть Екатерине нужным. Теперь наши пути, наконец, сплелись. Отличненько.
А вот с Ви-но дальше вышла некрасивая история. Точнее сказать, опасная, чреватая нам звездюлями от Хата история, полная криков боли и мольбы о пощаде.
Я сразу узнал невесту, а вот она меня – нет. Ну конечно, ведь законник хотел остаться с красоткой-селянкой наедине. Впрочем, ему эти посылания меня за всякими документами все равно не помогли: кто в деревне оставит невинную девушку одну, без присмотра?
И все же она могла меня узнать: я охранял ее в это злополучное свадебное утро. Правда, невеста избегала смотреть на кого бы то ни было, находилась в глубокой задумчивости и не казалась счастливой от слова совсем. Но я не лез с расспросами и, как оказалось, правильно делал. Мой голос девушка не запомнила, и теперь я могу сделать вид, что тоже ее не знаю.
Фу-ух, наконец-то этот гребанный день закончился! От Хата оторвались, карету я почти продал, осталось последнее.