Признавать свои ошибки нелегко, особенно мне, которая уже несколько лет была примером для подражания многим женщинам.
А еще было сложно просить прощения. На сцене ты делаешь это с легким сердцем, не ощущая за собой реальной вины.
Или когда, например, мои мужчины ждали от меня извинений, то их не интересовало искреннее намерение. Лишь бы внешне раскаялась да хорошенько исправилась – в постели.
Но сейчас, когда я искренне презирала себя за нелогичный поступок… Когда я теряла доверие важного человека, который ничем не заслужил с моей стороны такого предательства…
Сейчас мне было нелегко.
И кажется, Мик это заметил.
Во всяком случае, он покосился на меня и равнодушно бросил:
– Хорошо.
– Спасибо! – я выдохнула с таким облегчением, что сама удивилась. Но поспешила продолжить. – У нас с тобой одна цель: выжить рядом с законником, добраться невредимыми до столицы и отыскать дракона.
– Угу. – Буркнул Мик, убирая с лица темно-рыжие пряди. Он по-прежнему ехал на серой коняшке и не требовал у меня свою гнедую.
– Давай немного проследим за голубками, – на этот месте парнишка округлил глаза, но ничего не сказал. – А потом, если поймем, что нам не рады, дернем от них. Как тебе предложение?
– С-смотря что ты имеешь в виду п-под словом «проследить», – запинаясь, проговорил покрасневший непонятно отчего Мик. Я изогнула бровь:
– Имею в виду отметить, как они будут настроены по отношению к нам. То есть пока что побыть с ними в компании, а не скакать подальше. В конце концов, спокойно добраться вместе до столицы – это, кажется, самый идеальный вариант развития событий.
– А-а-а, – выдохнул собеседник, вытирая лоб, – тогда я поддерживаю.
– Интересно, о чем ты подумал? – лукаво усмехнулась я и перевела взгляд на молодоженов. Они, покачиваясь в седле, шли так, что касались друг друга стопами. Момент – и на моих глазах Хат предлагает руку Ви-но. Та, чуть подумав, вложила свою хрупкую кисть в широченную ладонь.
– Кажется, я знаю, о чем, – задумчиво пробормотала я, не дождавшись ответа. Мой пристальный взгляд скользил по профилям говорящих. То, что я сказала в следующий момент, просто убило Мика. – Ты тоже подумал о том, когда все-таки Хат трахнет ее?
Сбоку раздался сдавленный хрип, а затем глухой звук грохнувшегося тела. Я очнулась, притормозила Ку, испуганно повернула голову и – расхохоталась.
Парочка впереди, как отметила краем глаза, тоже остановилась. Все-таки странное что-то между ними происходит… Мысль появилась и пропала.
Мик, пунцовый, как мак, поднялся и, не глядя ни на кого, снова вскарабкался на спину асфальтовой кобылки. Я продолжала заливисто смеяться, понимая, что моя грубая прямолинейность настолько смутила мальчика, что тот не удержался на коне. Вот недотепа! Как дело – так он собран и сосредоточен, но как только поднимаются интимные темы, - парня остается только пожалеть!
Мы возобновили движение, и я, слегка успокоившись, коварно ухмыльнулась. Не стоит забывать, что у меня теперь есть подопытный материал, чтобы демонстрировать Ви-но все возможности соблазнения.
Какое-то время мы плелись молча. Меня снова подмывало извиниться, но тут уж я сдержала себя: ничего противозаконного не сделала, с совестью не спорила. Пусть я буду чуть-чуть высокомерной в глазах Мика, но для мужчин это порой равноценно недоступности.
А недоступных они ой как любят…
– Слушай, – прервала я, наконец, наше молчание, – а кто такие драконы? Что о них известно?
– И откуда же ты, если тобой заинтересовался дракон – но ты ничего о нем не знаешь? – скривил губы явно обиженный парнишка. Не отмалчивается – уже хорошо!
– Я обязательно расскажу, – примирительно улыбнулась, кокетливо заводя за ухо пепельную прядку, и с намеком добавила. – Только не сейчас… Не в этих условиях.
– А давай лучше так, – язвительно ответил Мик, пронзив меня острым взглядом. Я нахмурилась, не понимая, почему у парня так быстро скачет настроение. Ведь только что краснел, как подросток… Теперь же уверен в себе и насмешлив.
А спутник продолжил вызывающим тоном:
– Я отвечаю на твой вопрос – а ты на мой. Это будет честно.
– Согласна, – тряхнула я своей гривой и предложила. – Начинай.
Надеюсь, если расскажу одному человеку правду, хуже не будет. Особенно если этот человек однажды предал доверие, и теперь цена его слова – если, конечно, вздумает обо мне что-то рассказать, – будет предельно низкой.