Феликс вдруг понял, что мог бы сейчас настоять на своём. Мог – и это не стало бы насилием. Но вместо этого он почему-то попытался ей ответить – выпалил первое, что пришло в голову и показалось успокаивающим:
- Никак не могу привыкнуть, что ты ничего не помнишь.
Несколько мгновений Агнесса ошеломлённо молчала, оценивая услышанное.
- Мы… любовники? – неуверенно уточнила она, явно продолжая искать его словам другое объяснение.
Феликс невольно усмехнулся, подумав, что так их отношения всё-таки охарактеризовать сложно.
- Можно и так сказать, - произнёс он вслух, наконец выпрямившись и перестав упираться ладонями в подоконник, закрывая Агнессе пути к отступлению.
Она сосредоточенно прикрыла глаза, как всегда делала, когда он пытался убедить её в реальности каких-то событий.
- Это так сложно представить? – с удивившей его самого обидой поинтересовался Феликс, так и не дождавшись никакой реакции.
- Не знаю… Наверное, да. Не из-за вас, - поспешно исправилась она, как всегда в минуту смятения переходя на «вы». – Сложно представить, что я стала бы… Что я бы захотела таких отношений с работодателем.
Феликс улыбнулся. Впервые её постоянное стремление въедливо осмысливать всё сказанное в попытках представить прошлое хотя бы с помощью разума, раз уж вспомнить ничего не получается, не вызвало у него досаду. Вместо этого сейчас проснулось только желание о ней позаботиться, помочь хоть ненадолго почувствовать себя спокойно и уверенно.
- Ты же должна понимать, что обстоятельства всегда важнее принципов. Ты могла и правда относиться к подобному неодобрительно, но потом мы стали жить в одном доме, постоянно оказывались рядом, разговаривали… - он осёкся, внезапно осознав, какое значение имеют эти фразы для него самого.
Чем бы он ни руководствовался вначале, что бы ни планировал, теперь трудно было не признать – его отношение к незадачливой колдунье не осталось прежним.
Он больше не жаждал отыграться за принесённые страдания, даже не считал её безоговорочно виноватой – после обвинений, брошенных ей ещё до падения с лестницы, в душе поселилось стойкое тягостное ощущение, что он тоже слишком погорячился при их первой встрече, напрасно не сдержал ярость, напрасно сразу решил нисколько с ней не считаться и даже не попробовал договориться мирно. Конечно, её глупости это не оправдывало, но… но он тоже тогда оказался не слишком разумным.
- Может, так всё и было, - задумчивый голос Агнессы вырвал его из собственных размышлений. – То есть, я верю, только… Сейчас это ничего не меняет. Я тебя не помню! Мне кажется, будто мы знакомы только эти несколько недель, что прошли после моего падения. И я не могу так…
Он отошёл, освобождая ей путь.
- Конечно. Можешь идти, если хочешь.
Она вздохнула с видимым облегчением, поспешно двинулась прочь, но, отойдя на безопасное расстояние, всё-таки остановилась, обернулась вполоборота.
- Не обижайся…
- Агнесса, я понимаю, - ровно произнёс Зарубин, с лёгким сожалением провожая её взглядом.
О том, чтобы снова лечь спать, уже не могло быть и речи. Впрочем, ему было чем заняться. Нужно действительно позаботиться о том, чтобы беспомощная ведьма больше не страдала от сновидений.
Он отомкнул всегда надёжно запертую секцию шкафа, с радостью предвкушая предстоящую работу. Среди на первый взгляд беспорядочно разбросанных прутьев, ниток, разноцветных шнурков, полудрагоценных камней и птичьих перьев без труда выбрал то, что подходило для сегодняшней задачи.
Феликс по-настоящему любил любые проявления магической силы. Любил ощущение безграничной власти и единства со всем мирозданием, которое охватывало его, когда реющие вокруг безымянные и хаотичные энергетические потоки начинали подчиняться его воле.
Легко выполняя хорошо знакомую работу, он в который раз размышлял о том, кто мог так настырно и вызывающе бесстрашно пытаться перейти ему дорогу. Он уже давно не вступал в серьёзные конфликты, и эти выпады стали неприятной неожиданностью.
Феликса уже начинало всерьёз тревожить то, что отыскать источник неприятностей до сих пор не удалось. Было похоже, будто против него ополчился кто-то, обладающий не меньшими способностями, чем он сам.