Что-то внутри шевельнулось, отзываясь на призыв, соглашаясь следовать её воле. Едва веря своему счастью, Агнесса постаралась сосредоточиться на сконцентрировавшейся внутри энергии, вытолкнуть её наружу. Дух не хотел покидать тело, но сейчас её плачевное состояние пришлось как нельзя более кстати. Покинуть ослабленный организм было проще, и когда её резко дёрнули вверх, пытаясь поставить на ноги, она упала снова, уже ничего не ощущая и не замечая реальности, как сломанная марионетка.
Смутная тревога грызла его с самого утра, и к обеду Феликс всё-таки решил вернуться домой. Тишина неприятно резанула слух. Обычно Агнесса, занимаясь домашними делами, включала телевизор или музыку, или сама что-нибудь напевала. Впрочем, Феликс быстро себя одёрнул – конечно, сейчас у неё не то настроение, чтобы спокойно вернуться к привычной жизни.
Он заглянул на кухню, надеясь застать её там. Феликс прекрасно понимал, что ей совсем не хочется её видеть, но желание проследить за состоянием ведьмы и, главное, в который раз попытаться отыскать в её лице надежду на понимание и примирение было сильнее. Однако Агнессы не было видно. Потрогав чайник и изучив содержимое холодильника, Феликс нахмурился. Судя по всему, она даже не завтракала.
Что-то в этом было не так. Она оставалась вполне благоразумной и не пыталась сидеть безвылазно у себя в спальне, даже когда он целыми днями был дома, как бы ей ни хотелось его не видеть. И теперь неожиданное затворничество выглядело слишком странным.
Нарушая негласное правило, установившееся между ними в последние дни, Феликс подошёл к двери её комнаты и решительно постучал.
- Агнесса! Агнесса, отзовись, пожалуйста.
Так и не дождавшись ответа, толкнул дверь, но мимолётное облегчение, возникшее с пониманием того, что она не заперта, быстро улетучилось. Агнессы не было. Упорно не желая соглашаться с охватившими его подозрениями, Феликс ещё раз прошёлся по дому, зовя уже во весь голос, выглянул в сад. Когда не признать очевидное стало уже невозможно, тоскливо выругался, злясь в первую очередь на самого себя.
Ведьма ведь прямо говорила, что хочет уйти. Он мало того что сам вызвал в ней подобное желание, так ещё и не решился сразу же попытаться восстановить ей память и наконец объясниться начистоту. Хотел дать ей время успокоиться и восстановиться, а на самом деле просто боялся окончательно разрушить ту жизнь, которую уже начал ценить.
Феликс осмотрелся, пытаясь отыскать что-нибудь, что поможет ему найти Агнессу, увидеть, где она сейчас. После той сцены на её одежде должны были остаться следы крови. Феликс двинулся в ванную, искренне надеясь, что колдунья последние дни была не в том состоянии, чтобы беспокоиться о стирке.
Со вздохом облегчения вытащил из бельевой корзины синий халат, на воротнике и рукаве которого темнели заскорузлые пятна. Почему-то всё больше начиная торопиться, будто каждая минута имела огромное значение, унёс находку к себе в кабинет. Торопливо размочив ткань водой, брызнул получившейся розоватой жидкостью на небольшое ручное зеркало, сбиваясь, забормотал слова заклятья.
Стеклянная поверхность дрогнула, пошла рябью, но скоро снова выровнялась, равнодушно отражая комнату. Той части её энергии, которую он смог извлечь, было отчаянно мало для поиска.
Феликс прижал ладонь к стеклу, надеясь хоть бы уловить её настроение и так догадаться, что она может сейчас делать – и отшатнулся от обрушившегося на него отвращения, ужаса и отчаяния.
С лихорадочной торопливостью набрав нужный номер, коротко выдавил:
- Живо ко мне.
Едва начальник охраны оказался у ворот, жестом приказал садиться обратно в машину.
- Где у вашей семьи есть имущество? Что-нибудь, где бывает только твой отец или, по твоему мнению, никто не бывает? Загородный дом, дача, гараж – что угодно?
Глеб с недоумением посмотрел на начальника, который проговаривал фразы тусклым безжизненным голосом, ничто в котором не напоминало обычную резкость и пренебрежение к нижестоящим.
- Да нигде… У меня с сестрой квартиры, а отец, когда приезжает, останавливается у кого-нибудь из нас.
- Вспоминай! – крикнул Феликс – без злобы, с каким-то отчаянием.