Она только сейчас вдруг осознала, что всё время после пробуждения ей что-то мешает, смущает и кажется странным. И сразу же стало понятно, что это – непонятные, лишние чувства, которые поселились где-то на краю её восприятия, но которые определённо не могут принадлежать ей. Облегчение. Тревога. Сочувствие… Она сейчас не испытывала ничего похожего, но почему-то явственно ощущала эти эмоции.
- Я чувствую то же, что и ты, - без вопроса проговорила она.
- Да. И наоборот. По-другому невозможно было вернуть тебя обратно. Но это… К этому можно привыкнуть, - уверенно закончил Феликс.
На мгновение в глубине души всколыхнулось недовольство, растерянность и изумление – подобная связь была слишком неразрывной и неудобной, чтобы пойти на неё без веской причины, и Агнесса не могла понять, что вынудило Феликса принять такое решение. Но сразу же неизбывная, всеохватывающая тоска накатила с новой силой, будто мстя ей за минутное оживление. Агнесса кивнула вместо ответа – без всякого возмущения и интереса, так, словно речь шла о чём-то незначительном.
- Ты на меня злишься? – неуверенно предположил Феликс, пытаясь отыскать в её поведении хоть что-то понятное.
Он предполагал, что, вспомнив всё, ведьма может не простить ему долгого обмана, обвинит его в недавних неприятностях. Но она с момента пробуждения излучала только отчаяние, затаённый страх и желание скрыться от всего мира, и этому он не мог подобрать объяснения.
- Нет. Спасибо, - запоздало выдавила Агнесса, вспоминая о вежливости. – Можно было обойтись без таких жертв.
- Без каких… Несса, ты бы предпочла ещё неизвестно сколько времени провести без сознания, а потом умереть?! И дальше оказаться не в состоянии самостоятельно выбрать новое воплощение? Ты ведь знаешь, что мир не любит таких выходок!
- Ему и не за что меня любить. И мне всё равно, а ты обрёк себя на заметные неудобства. Зачем?
- О чём бы ты ни думала, попробуй отвлечься, - настойчиво повторил Феликс, не желая сейчас, когда Агнесса явно не расположена к разговорам, обсуждать что-то серьёзное. – Твоё состояние ненормально.
- Ага, - безрадостно усмехнулась колдунья. – Люди в таких случаях ходят к психоаналитикам. А ведьме, наверное, подошло бы испепелить пару деревенек – для окончательного закрепления статуса.
Агнесса всё-таки встала, торопясь ускользнуть от дальнейших увещеваний, нехотя натянула халат.
- Что? – непонимающе переспросил Феликс. – Несса, стой, ты из-за чего переживаешь?
- А думаешь, не из-за чего? – рассеянно осведомилась она. – Пойду, освежусь.
Стремясь избежать любых расспросов, Агнесса делала вид, что действительно старается отвлечься. Не зная, чем себя занять, она вернулась к привычным домашним делам. Феликс иногда порывался с ней заговорить, но она быстро научилась вовремя ускользать от ненужного внимания, а потом, заметив, что он почему-то не решается настаивать, и вовсе стала отделываться коротким: «Не сейчас».
Временами её мучили слабые угрызения совести – она не могла не чувствовать неустанную тревогу колдуна и понимала, насколько ему должно быть тяжело постоянно ощущать её эмоции, которые были далеко не такими безобидными.
Феликс терпеливо ждал, когда её настроение изменится, и только упорно не покидал дома, будто боялся, что она снова решит сбежать. Агнесса так привыкла к его постоянному присутствию, что невольно удивилась, когда на третий день после её пробуждения он вдруг стал куда-то собираться.
- Ты надолго? – от неожиданности вырвалось у неё.
Феликс с готовностью обернулся, обрадованный хоть какой-то вспышкой интереса к происходящему.
- Нет. Если хочешь, могу остаться…
Агнесса равнодушно пожала плечами, давая понять, что ничего не изменилось.
- Не надо, зачем?
Вместе с уже знакомой чужой тревогой и сожалением она вдруг испытала приступ острого раздражения, которое тоже явно принадлежало не ей. Она чуть было не бросилась следом, подчиняясь первому иррациональному порыву, но тут же вспомнила, чем закончилась её последняя попытка вмешаться и выяснить, что случилось.
Почти безразлично подумав о том, что тому, кто сейчас попадётся колдуну под руку, определённо не повезёт, Агнесса побрела в душ – вода помогала, позволяла хоть ненадолго снова ощутить уже недоступную ей безмятежность. Особенно сильные вспышки посторонних эмоций заставляли то и дело досадливо морщиться. Феликс был прав – это оказалось действительно невыносимо.