Она медленно, стараясь не совершать лишних движений, протянула руку к баночке с обещанным лекарством. Мужчина скептически хмыкнул, глядя на эти манёвры.
- Лежи смирно, - распорядился он, присаживаясь рядом.
- Я сама, - решительно возразила Агнесса, делая новую попытку подняться.
- Лежи смирно! – резко повторил Феликс. – У меня нет времени дожидаться, пока ты сама расшевелишься.
Понимая, что от упрямства сейчас не будет никакого проку, Агнесса напряжённо замерла, ожидая неизбежного прикосновения с каким-то не вполне понятным ей самой беспокойством. Она совершенно не понимала, чем объяснить эту неожиданную заботу. Ещё несколько дней назад она была уверена, что Зарубин чувствует по отношению к ней только давнюю, бездумную озлобленность, но сейчас невозможно было не признать, что при желании он мог обращаться с ней куда более жестоко, однако почему-то пожалел…
Мазь приятно холодила кожу, по комнате разнёсся терпкий запах лекарственных трав.
- Повернись.
Агнесса послушно перекатилась на живот, обрадованно замечая, что движения уже не приносят прежних мучений. Ей вдруг стало спокойно и почти уютно. Широкие, немного шершавые мужские ладони прикасались бережно и как-то естественно, будто всё происходящее было самым обычным делом.
- Почему ты не потемнела за столько времени? – внезапный вопрос вырвал её из наплывающей полудрёмы.
- Я не приносила в мир ничего плохого, - осторожно отозвалась ведьма, опасаясь, что подобные слова поневоле прозвучат высокомерно.
- Да ну?! – с искренним весельем расхохотался Феликс. – Передо мной-то нечего притворяться феечкой. Ты меня прокляла!
- Только не говори, что это было для тебя серьёзной неприятностью! - фыркнула Агнесса. – Сколько тебе понадобилось времени, чтобы снять моё проклятье? Успел в тот же день? Или отложил на завтра после моей казни?
- Что? – неверяще выдохнул Феликс. – Ты…
Невозможно было поверить в подобную нелепость! Колдунья, у которой хватило способностей на такое воздействие, не понимала его силы?! Чепуха!
Но ведьма смотрела на него с неподдельным недоумением, сквозь которое медленно проступал страх.
- Феликс, ты же…
Он резко встал, отчего женщина, почувствовавшая его настроение, предусмотрительно замолчала.
Ему безумно захотелось её убить. Прямо сейчас, немедленно… точнее, нет – медленно, наслаждаясь каждым мгновением её страданий и заставляя наконец осознать всю глубину её глупости, никчёмности…
Останавливала только мысль о том, что больше всего от этого пострадает он сам.
Как назло, ведьма уже чувствовала себя вполне сносно – по крайней мере, сумела сесть и закутаться в одеяло, и теперь настороженно следила за его бессмысленным хождением по комнате.
Не верить ей не было никакого повода. Её непонимание было совершенно непритворным, но главное, он ведь сам мог видеть цвет её энергии. Если бы она хотя бы в глубине души подозревала о том, какой вред принесла, от чистоты этого мерцания не должно было остаться и следа.
- Скажи мне, сколько жизней ты успела прожить до нашей первой встречи? – на удивление ровно поинтересовался он.
- Четыре, - отозвалась Агнесса, вкладывая в интонацию недоумение по поводу подобного интереса.
- Четыре, - с недоброй усмешкой повторил мужчина. – А такое ощущение, будто ни одной! Маленькая, бездарная, бестолковая, самонадеянная недоучка! Как вообще мироздание выпускает в жизнь таких безмозглых, ни на что не годных, неподконтрольных…
- Наверное, оно на твоём примере убедилось, что это лучше, чем выпустить уже готовое чудовище! – выпалила Агнесса, перебивая раздражённую тираду с не меньшей злостью.
Феликс застыл, последними остатками здравого смысла заставляя себя не наброситься на ведьму. И вдруг улыбнулся, решительно подходя ближе.
- Ты злишься, ягнёночек? Скажи, чего тебе сейчас хочется? Чего-то недоброго, да? Может, наложить ещё какое-нибудь проклятье? Или просто меня убить? Смотреть, как тело совершенно по-человечески мается в агонии, и дух ничего не может с этим сделать? Агнесса, расскажи…