- О чём вы говорили с матерью? – поинтересовался колдун, вспомнив, что та долго о чём-то рассказывала Агнессе, упорно не желая отпускать её от себя.
- О! – ведьма весело засмеялась. – Она сообщила, что ты чудесный человек, хоть и с непростым характером и большими странностями. Говорит, ты умеешь снимать головную боль, и твои недобрые пожелания разным неприятным знакомым почему-то всегда сбываются!
- Серьёзно? – Феликс казался искренне удивлённым. – Никогда не думал, что они что-то замечают.
- Невозможно долгие годы постоянно находиться рядом и ничем себя не выдать, - убеждённо вздохнула Агнесса.
- Может быть, - признал колдун. – Хотя, наверное, у меня в этот раз не было серьёзной необходимости полностью скрываться. Теперь ведь нас не преследуют, а незначительным безобидным проявлениям силы любой может придумать какое-нибудь удобное объяснение. Меня ведь не стали бояться.
- Тебя – нет, но за тебя очень даже беспокоятся, - с невольным неодобрением сообщила Агнесса. – Твои родители к тебе серьёзно привязаны.
- Я знаю, - Феликс спокойно кивнул. – И я, как видишь, тоже о них не забываю. Даже жаль, что с ними в своё время точно придётся расстаться навсегда. Но ты, я надеюсь, больше не настроена против удобного детства? Тебе же не захочется и в следующий раз жить, как придётся?
- Будет видно, - уклончиво отозвалась Агнесса. – Сейчас у нас и без того есть, о чём подумать.
Ей по-прежнему казалось абсолютно нечестным обременять собой людей, которые, естественно, хотят видеть рядом обычного ребёнка, любящего игрушки и сказки, растущего так же, как когда-то росли они сами, и относящегося к родителям с той же неподдельной глубокой теплотой, с которой и они относятся к нему. Пусть даже никто не заподозрит подвоха, не распознает подселившуюся так близко чуждую сущность, всё равно вряд ли получится не чувствовать какой-то неправильности, обмана. Однако настаивать на своём ведьме не хотелось.
- Через несколько дней я передам все дела управляющему, - решив, что впечатлениями о новых знакомствах они уже поделились достаточно, колдун заговорил о делах. – И после этого можем провести задуманное, когда ты будешь готова.
- Хорошо. Значит, не будем тянуть? – изумляясь собственной решительности, предложила ведьма.
Атэхэйлн раздражённо фыркнул, отворачиваясь от дочери.
- Бездарная девчонка! Ты вообще ни на что не способна! Как только тебе пришло в голову попросить колдовскую силу? Будь моя воля, твоя жалкая жизнь завершилась бы прямо сейчас!
- Оу, - Нора иронично вскинула бровь, нисколько не впечатлённая тирадой отца. – Это мило, но поскольку скорее в моей власти завершить твою жизнь, чем наоборот, может, ты уже начнёшь говорить что-то, кроме оскорблений?
- Всё равно у тебя никогда не выйдет ничего толкового, - ворчливо пробормотал бывший колдун.
- Посмотрим, - невозмутимо отозвалась Нора. – Так на чём мы остановились?
- Ты в который раз оказалась совершенно безынтересна тому, кто мог бы нам пригодиться, - едко напомнил Атэхэйлн.
Он злился не просто так. Всю последнюю неделю он упорно надеялся свести дочь с кем-нибудь из давних знакомых, рассчитывая, что позже можно будет выбрать удачный момент и, обманув попавшегося на уловку неудачника, вернуть себе могущество.
Однако Нора так и не сумела завязать ни одного полезного знакомства. Её энергия, перешедшая от Атэхэйлна и лишь немного дополненная её собственной, сразу оказалась слишком тёмной, и в качестве источника ведьма никому не могла быть интересна.
Её умения пока ограничивались лишь самоконтролем, так что тут ей тоже нечего было предложить.
Оставалось надеяться, что она вдруг понравится кому-то просто так, но, вопреки желанию, все её попытки произвести впечатление до сих пор заканчивались ничем.
Атэхэйлн задумался, перебирая оставшиеся варианты. Он не привык сдаваться и сейчас не мог допустить даже мысли о том, что всё навечно останется так, как есть. Стоило вспомнить, что теперь его судьба зависит от нахальной девчонки, на которую он ещё недавно и внимания-то не обращал, перестав о ней думать сразу же после неудачной попытки воскрешения Ноирин, как его тут же охватывало бессильное негодование.
Он искренне ненавидел дочь, которая теперь наслаждалась его мощью, ненавидел Абуксигуна, отнявшего у него нечто настолько же значимое, как и жизнь, ненавидел Ситэлу, которая тоже подвела его, не оправдав ожидания и оказавшись сильнее, чем он предполагал.