- При чём тут эта уверенность?!
- Ну… Ты вломилась в моё жилище, попытались отобрать моё имущество… Да, кстати, а где список, тот что ты составила.
- Это не твоё дело!
- Так… Ладно… Хорошо… Почему ты пришла в Приют описывать мои продукты?
- Я повторяю! Это! Не твоё! Дело!
Бабка посидела молча. Потом резко наклонилась и врезала Елене по физиономии. Спокойно села, подождала, пока та сфокусирует взгляд и спросила:
- Ну и как? Это всё ещё "не моё дело"?
- Ты скотина! Ты что делаешь?! Вы все преступники!
Осипова зло посмотрела на стоящих мужиков и приказала:
- Остановите её немедленно! И развяжите меня! Я походатайствую, чтобы вас сильно не наказывали!
Бабка расстроено, шумно и долго выдохнула. Потом снова закатила Ленке жёсткую затрещину.
- А-а-а!... Что?! Что ты хочешь узнать?!
- Я задала вопрос…
- Какой?!! Какой вопрос?!!
- Ты невнимательно меня слушаешь. А твоя внимательность, это главный элемент нашего разговора. Давай вспомним, о чём мы тут говорили. Постарайся понять, что от этого зависит то - как ты умрёшь… Итак последовательно. Я задала тебе вопросы. Ты не ответила ни на один. Я слушаю.
- Что ты хочешь от меня? Сволочь!
На этот раз Бабка врезала серьёзно. Так, что Осипова потеряла сознание.
- Скорый…
Пашка сосредоточился, включил Дар и плеснул энергии в притухшие мозги.
Елена очнулась, помотала головой, огляделась мутными глазами… И вдруг зло, без слёз, заплакала.
- Ну ладно, хорошо, - примирительно продолжила Бабка. - Начнём с начала. Почему ты пришла в Приют описывать имущество?
- Я выполняла приказ.
- Чей приказ?
- Шуляка, Петра Егоровича.
- Сверла, что ли?
- Да, его.
Скорый поинтересовался:
- Бабка, ты его знаешь?
- Конечно знаю. Мы его из Гаврилова Посада вытащили. Можно сказать - прямо у рубера из хлеборезки. Ещё бы чуть-чуть…
Коротки буднично спросил:
- Ладно… И что? Волокём сюда Сверло?
- А я? А со мной что? - заволновалась Осипова.
- Ну… Вот если бы ты там, прямо на месте, сказала, что действуешь по приказу… То в принципе я ограничилась бы только Сверлом… Тебя бы это не коснулось. Но ты в одном месте говоришь одно, в другом - другое… Так что…
Скорый покашлял в кулак:
- Мила, вообще-то она врёт. Сверло ей не приказывал.
- Видишь Леночка-Ленок. У нас есть ментат. Слабенький, но есть.
- Ладно, хорошо. Это я сама. Я хотела получить поощрение по службе. Премию… Да тебя бы всё равно раскулачили. Ты в Полисе ни к месту. Поняла? Тебя так и так выдавят из города. Ты слишком самостоятельная… Так что… Я, или другие, всё одно. Просто я оказалась проворней…
- То есть Сверло не в курсе твоих подвигов?
- Нет. Не в курсе.
- Ага. Проворная ты наша… Теперь второй вопрос. Где список?
- В сейфе.
- Код от сейфа?
Елена снова завозмущалась:
- Ну, да! Сейчас!
А Пашка неожиданно спросил:
- А вы, Елена Геннадьевна, откуда?
- Из Нижневартовска.
- Да. - подтвердила Бабка, - Она крутая тётка. От тварей из макара отстреливалась. Пока мы не подоспели. У неё уже патроны заканчивались.
- Жалко.
Короткий и Бабка уставились на Пашку. Тот объяснил:
- Жалко устранять хороших бойцов, мужественных людей.
- А что ты предлагаешь?
Скорый покривился, пожал недоуменно плечами.
- Ну вот! - укорила его Бабка, и Осиповой - А запас средств у тебя есть?
Для налогового инспектора забрезжила надежда.
- Есть, немного. Деньги должны работать. У меня все вложено в дело.
- Бабка наклонилась поближе:
- Я так понимаю, деньги и список лежат у тебя в сейфе, в твоём кабинете?
- Да, - мрачно подтвердила пленница.
- Код?
- Я вам не скажу. Если вы это узнаете, то я за свою жизнь и горошины не дам… Давайте договоримся так - Вы меня отпускаете, я вам выплачиваю денежную компенсацию за причинённый ущерб, и забудем эту историю. Я буду молчать, уверяю вас.
- Сумма компенсации?
- Двести сорок две чёрных. Больше нет.
- Незначительная сумма. Но нам и это пригодится. Код?
- Нет. Вы же меня устраните. Сначала договоримся. Ты должна дать мне слово…
Бабка поохала, покряхтела, действительно как старая бабка.
- Ленка, раньше надо было договариваться. Я тебе ничего не должна.
И повернулась к Дугину:
- Паша, давай.
Пашка усыпил Осипову. И растерянно спросил:
- А теперь что?
- Ты раньше как-то делал, что усыплённые отвечали правду…
Павел думал с минуту. Потом до него дошло - покорность, вот что он должен внушить.