Пашка слез с чердака и прошелся по уложенному в ряды бессознательному войску, накладывая на всех глубокий, безмятежный сон.
Вся Приютская братия выкатила на грабёж. Кто-то охапками собирал длинноствол. Другие отстёгивали кобуры с короткостволом и сваливали их в уже привычные челночные сумки. Шило деловито ибуднично вытряхивал спящих из броников и одежды, оставляя их в одних труселях. Толпа стаскала оружие, броню и шмутьё в подвал Приюта.
Потом подогнали луноходы с прицепами. Споро и весело закидали глубоко спящих нападающих в кузова. Толпа не подозревала, какая участь ожидает этих голышей. И слава Богу.
На всё, про всё, ушло не больше десяти минут.
Ванесса замахала руками, зашипела:
- Всё, господа, всё. Все по каютам и спать. Быстренько, быстренько.
Толпа мгновенно рассосалась.
Пашка спросил Ванессу:
- Как там Бабка?
- Нормально. Она под спеком ещё около пары часов будет. Закончите тут дела и начнёте её лечить.
Единственное - Беда снова включила свою "гуманность":
- Ребята, может просто их отпустить? Пусть по Полису бегают голышом. Зачем их убивать-то? Ну, негуманно как-то.
На что Шило резонно ответил жене:
- Маша, помнишь, мы с тобой, года три назад, проверили всех вояк на это?… Кто "вась-вась" с внешниками, - тех закрыли. Они оттянули свой срок… Триста дней… Год! И что?... Вот они все, - Шило повел широко рукой, - отдыхают, суки. Машенька, прости, но я с тобой не согласен.
И Мария сдулась, тяжело вздохнула, и отошла в сторону, чтобы не мешать поезду "луноходов".
Ванесса приволокла новенького имунного - "синоптика".
- Давайте, голубчик, делайте портал, как учили.
Синоптик не подвёл. Уже через пяток минут с той стороны открыли нормальный портал к Сёстрам.
Погруженные в прицепы, бойцы Полиса, в пляжных костюмах, отправились в самый секретный в Улье город. По идее-то должны были гордиться. Ну, по крайней мере - восторгаться. Но, во сне испытывать восхищение от окружающих красот, как-то... Мда…
Всё. Чистая, пустынная, умиротворённая территория ничем не напоминала о произошедшем.
Павел пошёл в лазарет, лечить единственного пострадавшего в бою - Бабку.
Та, увидела Скорого, зашедшего к ней в палату, зашипела, захыркала возмущённо, затыкала пальцем в раненных бойцов, участвовавших в перестрелке.
- Хорошо-хорошо, - успокоил Пашка, - я понял, я понял. Лежи.
Прошёлся по раненым и просто подстегнул регенерацию. Потратил на это примерно половину своего запаса сил. Потом вернулся к Бабке.
Вокруг кровати собрались свободные бригадные. Скорый потёр руки и приложил ладони к Бабкиному лицу, зашаманил с потоками силы. Уже научился. Попутно ворчал:
- Да, Мила, тут у вас не заскучаешь. Какой славный денёк. Есть что вспомнить…
Тут зашли Шило с Коротким. Бабка подняла брови, вопросительно на них посмотрела
Шило отчитался:
- Оставили в Пахтаабаде. У подстанции разложили.
Бабка одобрительно кивнула, позвала рукой Короткого и попыталась что-то произнести но зажмурилась от боли, спек уже отпускал. Тогда, молча, она завертела рукой перед Коротким.
Тот, через несколько секунд понял:
- Отключить энергию городу?
Бабка интенсивно покивала. Короткий ушел делать подлянку всему Полису.
Скорый срастил мускулатуру и поработал с кожей. Но на щеке женщины остался страшный шрам. И Скорый постарался его разгладить - получилось. Вот только лицо выглядело каким-то кривым, несимметричным.
Он начал исправлять огрехи. Сопел, мучился, делал, переделывал. Наращивал мышечные и жировые ткани, потом убирал лишнее. Действие спека ослабло и Мила иногда вздрагивала. Видимо было больно, но она терпела.
Через пятнадцать минут лицо у Милки приобрело прежние форму, цвет и фактуру. А Пашка, покачиваясь, отошел к кушетке в углу лазарета и прилёг на неё, закрыв глаза, тяжело дыша и обливаясь потом. Даже отключился на минуточку.
Растолкала его Мила, уже приведшая себя более-менее в порядок.
- Паша, пошли домой. Давай я тебе помогу.
К ним пристроились поддерживать с двух сторон доктор и медсестра. Бабка отмахнулась:
- Не надо, Сникерс, мы сами дойдём.
И они, как два алкаша, поддерживая друг-друга, покачиваясь и покряхтывая, поползли на второй этаж, в свою каюту.
Пашка по дороге бормотал свои мысли вслух:
- Если я тут надолго… Точнее навсегда… То… Ох… Вот закончится всё, я Кристинку усыновлю… Удочерю… А Витальку - усыновлю…