Шарахнуло так, что народ присел за зубцы стены. Огромный монстр потерял равновесие и неторопливо, как подорванная заводская труба, упал навзничь, ломая толстенные берёзы.
Как в замедленном фильме, урод перекатился на бок, потом встал на четвереньки, задницей к городу. Все зачарованно смотрели на этот цирк.
Половых признаков у выродка не наблюдалось. А вот… Э… Скажем так - технологическое отверстие было в наличии. И Пашка, на чистой интуиции, всадил туда длинную очередь из десятка патронов. Как минимум семь ушли внутрь.
Элита очень быстро повернулась, села, засунула обе руки под себя и выдала звук такой мощности, что внутренности у Пашки задрожали.
- Инфразвук, - подумал он, и всадил ещё одну очередь в раскрытую в вопле пасть.
Тварь поперхнулась, закашляла и что-то у неё там, внутри, порвалось. Кровь хлынула из горла толстенным фонтаном. Элита попыталась встать, но покачалась, стоя на одном колене, и рухнула мордой вниз, снова на минное поле. И снова угодила на противотанковую мину. Только теперь головой.
Когда дым и пыль рассеялись, головы у бедняги уже не было.
А рубер постоял, тупо посмотрел на мертвого главаря, развернулся и пошел в лес. Видимо понял, что тут ему ничего не светит.
Глава 47. Последняя
Народ на стенах взорвался ликованием.
Бабка трясла Скорого и выговаривала:
- А говорил, что ты не легендарный! Укокошить элиту выстрелом в задницу! Да ты теперь - суперлегенда! На тысячу дней разговоров хватит!
Поцеловала его на радостях.
Бойцы тянулись к Павлу, ржали и пожимали ему руку.
Только сейчас Пашка понял, как он устал.
- Мила, пошли в столовку, поедим. А? Живца хлебнём…
И они, спустившись со стены, под ручку, тихонько пошли в сторону Приюта.
Только далеко уйти не дали. Догоняли человек двадцать. Пашка хотел схватиться за стволы, а потом подумал, что если хотели бы убить, не бежали бы следом толпой. Остановились и подождали догоняющих. Это был отряд полиции, который обрабатывал нападавших из гранатомётов.
Женщина, шедшая впереди, с пустой трубой РПГ подмышкой, крикнула:
- Бабка, погоди.
Бабка огляделась, нашла то, что искала - лавочку, вкопанную у палисадника. Села.
- Чего тебе, Дина?
- Мы тут с мужиками подумали… А вот насчёт пенсий… Как насчёт их?
- Это тебя вид стоящей раком элиты навёл на мысль о пенсиях?
- Нет… Просто интересно.
- Так… Ладно… А с какого возраста ты думаешь получать пенсию по старости? А?
- Ну… Как-то… Не знаю.
- Дина, тут стариков нет. Тут даже пенсию по инвалидности не введёшь, потому, что инвалидов нет.
Диана долго молчала, хмурилась. Потом ей осенило:
- А вот по потере кормильца! Как?
- А это дельная мысль. Это я запомню.
Диана торжествующе оглядела однополчан.
- Вот!... Ну чё, всё. Пошли сдавать трубы.
Пашка с Милой снова побрели домой.
Их нагнали на пепелаце Короткий с Шилом, которые уже присобачили пулемёт на место. Шило хмыкнул:
- Залазьте, бесплатно подброшу.
- Спасибо, Ромочка, - ехидничала Бабка, - что бы я без тебя делала.
Уселась на своё место, повернулась к Пашке и спросила:
- И вот это ты называешь "будет легче"?
- Мил… Это первые дни, пока всё не наладится.
Часы показывали восемь. Поздний ужин. Толпа народа галдела в столовке.
Тут уже были и Тьма с Бекасом.
Кваз подошёл к Бабкиному столику:
- Привет. Что не позвала-то? Я бы тоже повоевал.
- Некогда было… Ты чего-то хотел?
- Ладно… - отмахнулся Бекас, - отложу на завтра. Вам сейчас не до меня.
И ушёл.
А Бабка спросила у Тьмы:
- Как там дети?
- Да как - "как"… Кроликов тискают, да курей гоняют. У Виталика - цыпки. Кристинку крольчонок укусил. Ванечка с крыльца упал, нос разбил. Софочку пчела ужалила, вся деревня примчалась на вопли ребёнка. Всех пчёл в селе переловили… Всё нормально… Говорят Паша элиту убил?
И посмотрела на Скорого. Бабка подтвердила:
- Да. Укокошил. Самым изощрённым и противоестественным образом.
Все хохотнули. А Таня придвинулась к Пашке и привычно прижалась щекой.
- Он у меня такой… Кстати, пока не забыла. Нам надо музыкальную школу открыть.
- Да, - иронично ухмыльнулась Бабка. - Вот только музыкальной школы нам сейчас и не хватает!...
Улеглись спать на своём "аэродроме" втроём. Люба, разочарованная в семейной жизни, ушла в свою комнату на первом этаже.
Пока Бабка домывалась в душе, Пашка с Танечкой шептались.
- Таня, ну как тебя не любить, - отвечал Скорый на Танины сомнения, - ты такая красивая. Ты… Ты какая-то чистая, как небо. Я смотрю на тебя и голову теряю. Банально конечно, но… Ты моя прелесть.