К тому же эта станция и днем-то довольно безлюдна, а к ночи и подавно. Захват можно будет произвести без помех. Просто дождаться у последнего вагона — и все.
А когда они возьмут Грачева, то сопровождать его в КПЗ он не станет. И в свой кабинет сегодня уже не вернется. Он, Геннадий Иванович, с чувством выполненного долга отправится домой.
Супруга, блестя от ночного крема, приподнимется с подушки, сонно протянет пухлые губы для поцелуя. И тогда он — он, а не она! — произнесет:
— Спи, Мусик.
— Ммм? — удивленно протянет она. Тоже ведь, плутовка, не любит, когда ее так называют.
— Ничего-ничего, Мусик, — как ни в чем не бывало скажет Геннадий. — Я пойду ополоснусь. Пустяки, слегка устал: только что одного убийцу взяли. Ужин сам подогрею, ты не вставай, Мусик мой маленький.
Следователь женился недавно. Всего несколько месяцев как обзавелся женой.
Когда он роздал коллегам официальные приглашения на свадьбу, те не могли прийти в себя от изумления. Даже сразу слов не находили, чтобы радостно, от всего сердца поздравить жениха.
Дементьев слыл таким службистом, таким сухарем, что его трудно было представить в роли влюбленного. Считали, что он либо останется до старости бобылем, либо если решит жениться, то уж только по расчету. На дочери министра юстиции, как минимум.
Однако Геннадий сиял, как медный самовар, и сомнений быть не могло: влюбился. По уши.
Свою пассию он встретил в «Пирожковой», расположенной неподалеку от здания прокуратуры.
Многие следователи бегали туда наскоро перекусить. Дементьев же обычно приносил с собой из дома бутерброды и котлеты, завернутые в фольгу, и съедал их в полном одиночестве, запивая чаем из термоса. Он не признавал общепита. Ему казалось, что в кафе и посуда плохо вымыта, и еду готовят в антисанитарных условиях.
Но в тот роковой вьюжный день, в конце зимы, в его кабинете прорвало батарею отопления. И прибывшие сантехники из аварийной службы явились ликвидировать протечку в таких суперантисанитарных спецовках, что принимать пищу в непосредственной близости от них Геннадий Иванович не мог.
Исключительно по этой причине он составил компанию своим сослуживцам. Направился вместе с ними в «Пирожковую».
Анжелика стояла на раздаче, но Дементьев ее даже не заметил. Потому что, прежде чем расплатиться, он разломил пополам пирожок с рисом и внимательно изучал его содержимое.
И вдруг над его ухом раздалось мелодичное, жеманное:
— Может, тебе еще микроскоп дать, Мусик?
Геннадий поднял голову, и… взгляд его уткнулся в глубокое декольте, явно не форменное, не казенное, хотя и на казенном белом халате. Над этим фасонным вырезом старательно потрудилась его хозяйка, и в результате халатик выставлял напоказ все то, что должен был, по замыслу создателей спецодежды, скрывать.
А показать было что. Ох, этот пышный бюст точно две плотно притиснутые друг к другу дрожжевые булочки. А чуть повыше — едва наметившийся второй подбородочек, такой гладенький, такой соблазнительный. И дальше, дальше… пухлые губки, припудренный курносый носик и широко расставленные глаза, почему-то обрамленные изумрудно-зелеными ресницами. Позже Геннадий выяснил почему. Дело в том, что Анжелика, гордясь своим необычным именем, не один раз прочла от корки до корки многотомный роман о своей тезке. Девушка, разумеется, и фильмы про Анжелику смотрела, но книги ей нравились больше. А в романах едва ли не на каждой странице упоминалось о том, что глаза у «неукротимой маркизы» были зелеными. Вот и купила себе Анжелика Федорова тушь для ресниц именно такого цвета.
Как выяснилось, ее расчет оказался точным. Неизвестно, на зеленый ли цвет клюнул Геннадий или на что другое, только участь его была решена в тот незабываемый вьюжный день, когда прорвало батареи.
— Дементьев, — вдруг выпалил он и протянул красавице руку. Может, он и покорил бы Анжелику, благодаря своему цепкому рукопожатию, да вот незадача — в кулаке была зажата половинка пирожка с рисом.
— Очень приятно, — нараспев произнесла красотка и, как подобает истинной маркизе, сунула свою пухлую ручку ему под нос — для поцелуя.
Он не растерялся и чмокнул эту белую мягкую кисть. А она пахла свежим тестом, и ногти на ней были так коротко, так гигиенично подрезаны — ведь этого требовали правила, обязательные для работников общественного питания.
— За пирожок-то расплатись, Мусик, — маркиза ангелов вернула его с небес на землю. — Очередь задерживаешь.