А она влюбилась в них с первого взгляда. Гордые. Прекрасные. Изящные. А какие у них глаза! Все удивились, когда Лина выбрала при распределении отдаленный конезавод — «на краю цивилизации», то бишь Московской области. Все остальные пристроились прямо у черты столицы.
Она похлопала жеребца по шее, и он послушно прибавил скорость. Только ухом чуть дернул и глаз скосил недовольно, дескать, не понукай, сам знаю, что надо как следует размяться…
Солнце еще только поднималось над далеким лесочком. Пожухлая трава серебрилась от инея. А воздух… воздух словно звенел в синеватой тишине.
Гордый был ее любимцем. Два года назад, когда Лина только пришла на конезавод, этот доходяга-жеребенок, казалось, не выживет. Совсем слабый был, на ножках не мог долго устоять. Его хотели уже выбраковать, но Лина умолила оставить. Сама выхаживала. Теперь он прочно занял место среди элиты. А стоил Гордый столько, что купить его мог бы, наверное, только персидский шах.
Конечно, выезжая по утрам на Гордом, Лина крупно рисковала. Не дай бог, что случится… страшно даже представить последствия. Но не могла удержаться. К тому же в душе она считала себя полноправной хозяйкой Гордого. Если бы не она, его бы вообще давно не было.
Лина выбирала самые ранние утренние часы, пока еще не мельтешили вокруг начальнички, пока досматривали они свои сладкие сны. Лишний раз старалась на глаза не попадаться — мало ли… вдруг увидят, запретят.
А как это было здорово: пригнуться к крутой рыжей шее, чуть влажной и горячей от быстрого бега, вдыхать полной грудью упругий холодный воздух, жмуриться от ветра, хлещущего в лицо… И чувствовать, как за спиной вырастают крылья и превращается она в птицу, летит ввысь и вперед, туда, где за синеватой кромкой далекого леса уже поднимается багровый диск восходящего солнца. Она ворвется прямо в него… И сгорит, и растворится в нем… А иначе зачем еще жить? Ведь это самое прекрасное, что может с ней случиться…
Откуда на пустынной дороге взялся этот проклятый «жигуленок»?
Лина хотела пересечь шоссе, чтобы добраться вместе с Гордым до небольшого озера по ту сторону трассы, как вдруг из-за поворота вылетел на бешеной скорости этот придурок.
Она даже понять не успела, что произошло.
Гордый на полном скаку вылетел на трассу и вдруг коротко заржал, встал «свечкой» и…
Лина ощутила резкий толчок, удар о какую-то темную рычащую махину, и неведомая бешеная сила вырвала ее из седла и отбросила на обочину.
Последнее, что она услышала, — это истошный визг тормозов.
Она с трудом открыла глаза и тут же зажмурилась от нестерпимого света.
Солнце поднялось над горизонтом, и его косые лучи теперь падали ей на лицо.
Она помотала головой, приходя в себя, и тут же вспомнила: «Гордый! Что с ним?»
Рядом слышалось чье-то хриплое, прерывистое дыхание.
Жеребец лежал на боку, откинув точеную голову на грязный асфальт, и смотрел на Лину таким человечески тоскливым, наполненным болью взглядом, что девушке стало не по себе.
Зябкие противные «мурашки» поползли по коже. Господи! Что она натворила!!!
Лина вскочила на ноги, не обращая внимания на боль в ушибленном позвоночнике, и склонилась над своим любимцем. Слезы хлынули из глаз. Бедный… И все из-за нее.
Нет, из-за этого психопата в «Жигулях», пьяный он, что ли?
Она в бешенстве огляделась по сторонам. Пусто. Конечно, этот тип тут же смылся от греха подальше. Даже не подумал помочь. Сволочь!
Лина выругалась сквозь зубы и принялась лихорадочно ощупывать лежащего жеребца. Что с ним? Неужели перелом?! Руки похолодели от ужаса, когда она провела по тяжко вздымающимся ребрам.
Гордый дернулся от боли, когда она слегка нажала пальцами на четко очерченную под натянутой, кожей косточку.
— Потерпи, миленький, — зашептала ему в ухо Лина. — Потерпи, мой красавец. Сейчас… О господи… Прости меня, мой хороший.
Гордый протяжно вздохнул, словно понял ее, и чуть прижмурил свои янтарные глаза.
— Не плачь, ты же мужчина… — шепнула ему Лина. И с облегчением добавила: — Нет перелома. Трещина или ушиб. Повезло нам, рыжий. Ты можешь встать? У-у… коняка необъезженная! Несешься напролом, ничего по сторонам не видишь! Забыл, что при переходе дороги следует посмотреть налево, а потом направо, а?
Она сдула с его лба прилипшую челку и потянула коня за уздечку.
— Вставай, вставай… Что разлегся, лентяй? Напугал меня до смерти… Вставай, простудишься.
Мысли лихорадочно скакали в голове… Трещину в ребре она может скрыть, надо только дотянуть Гордого до конюшни. А потом она потихоньку залечит его, слава богу, на ребра гипсовую повязку не кладут… Лишь бы не было ничего более серьезного.