«Нам не о чем разговаривать».
Челси молча подавила разочарование, но отказ причинил боль. По десять раз в день ей приходилось напоминать себе, что ее ждет только разочарование, если она думает получить от Крейга нечто большее, чем сексуальные отношения. Натянув на себя одеяло, Челси наблюдала за ним, полулежа на кушетке. У Крейга вошло в привычку просиживать перед сном у камина, уставившись на огонь. Он сидел, подпирая руками голову, и длинные волосы скрывали от нее его профиль. Она подавила в себе желание присоединиться к нему и дать утешение. Ее взгляд остановился на шрамах на его спине, но до сих пор ей не хватало смелости спросить об их происхождении.
Как будто прочитав ее мысли, Крейг резко повернулся. В выражении его лица сквозила враждебность. Челси похолодела, смущенная тем, что он перехватил ее взгляд.
Крейг рывком встал. Она видела, в каком напряжении находится все его мускулистое тело, пока он медленно выходил из комнаты, направляясь в свою спальню и вздохнула.
Чувство удовлетворенности, которое Челси совсем недавно находила в его объятиях, совершенно исчезло. Она молча сетовала на то, что Крейг постоянно одет в броню, и это вызывало в ней чувство собственной беспомощности.
Печальная и расстроенная, Челси свернулась клубком под одеялом, борясь со слезами. В конце концов ей удалось заснуть в своей неуютной постели, но через несколько часов она проснулась, как от толчка, услышав крики Крейга из спальни.
Завернувшись в одеяло, испуганная женщина подбежала к открытой двери его комнаты и остановилась на пороге, не решаясь войти.
Луна освещала его обнаженное тело. Челси видела, как он мечется во сне и горела желанием отогнать от него злых демонов.
Но она ждала. Внезапно Крейг замер и некоторое время лежал без движения. Выкрикнув проклятие, он заметался опять.
Челси приблизилась к нему, бесшумно ступая босыми ногами по полу. Стоя у его кровати, она нежно коснулась его плеча. Его имя замерло у нее на устах, когда откуда ни возьмись появились руки и, схватив ее, бросили на кровать, лицом вниз.
Чья-то сильная рука заломила ей руки за спину. Челси попыталась было освободиться, но тщетно. Душа у нее ушла в пятки, когда другая рука схватила за волосы и рывком подняла ее голову.
«Крейг!» — завопила она, едва переводя дух. Никогда Челси еще не была так напугана. «Перестань, пожалуйста! Ты делаешь мне больно». Он отпустил ее и перевернул на спину. Раскинув ноги, она лежала, испуганно глядя на него. Крейг поднял ее руки и держа их у нее над головой, наклонился над ней. От него исходила угроза. Челси боялась пошевелиться.
«Что, черт возьми, ты пыталась сделать?».
«Ничего, клянусь тебе! Что случилось?» — прошептала она. — Что я такого сделала?»
«Отвечай на мой вопрос?».
«Я слышала, как ты кричал во сне. Я забеспокоилась», — пояснила испуганная женщина, все еще дрожа от потрясения.
«Я видел сон», — процедил он сквозь зубы.
Она видела, чего стоило ему это признание. «Я знаю».
«Как, черт побери, ты можешь знать?» Челси сглотнула, прочищая горло. «Я слышала твои крики прошлой ночью. И позапрошлой».
Крейг отпустил ее руки и вытянулся, навалившись на нее всем телом, прикрыв глаза ребром ладони. Она потерла свои запястья и тихо спросила: «Почему ты не позволял мне спать с тобой?».
Он опустил руку и посмотрел ей в глаза. «Я мог бы убить тебя, Челси, и не хочу, чтобы это было на моей совести». Челси положила ладонь на его бедра, ощущая, как жесткие волосы щекотят ее кожу.
«Извини, но я, действительно, не понимала, какому риску себя подвергаю».
«Никогда не подходи ко мне, когда я сплю».
«Хорошо», — кивнула она.
«Я серьезно. Если тебе что-то понадобится, то позови меня от двери».
«Это одна из причин, почему ты живешь здесь в одиночестве, да?».
Крейг долго не отвечал на ее вопрос, растянувшись рядом на спине и закинув руки за голову. Наконец выдавил из себя. «Яне гожусь для того, чтобы жить среди нормальных людей».
«Неправда, и ты это знаешь», — возразила Челси и взяла его руку, сплела их пальцы. «Я хотела бы, чтобы ты поделился со мной. Может я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь тебе?».
«Это не твоя обязанность».
Челси осторожно села около него. Обнаженная, она сидела с какой-то неосознанной грацией. В лунном свете ее кожа казалась молочно-белой. Челси нежно посмотрела на него. «Крейг, мы сейчас не говорим об обязанностях Речь идет о простом сострадании. Я ничего не прошу взамен».
«Ты ничего не сможешь изменить, так что забудь об этом».
«Позволь мне помочь тебе», — упрашивала она, сжимая его руку. — Мне больно видеть тебя в постоянном напряжении» Слезы полились у нее из глаз, капая на их руки. «Пожалуйста, дай мне помочь тебе».
Челси почувствовала облегчение, когда он уложил ее рядом с собой. Она щекой прижалась к его плечу. Крейг обнял хрупкую фигурку и притянул поближе к себе.
«Я тебе не рассказывала еще о своей работе?» — спросила Челси, пытаясь хоть на время отвлечь его от черных мыслей и мучительных воспоминаний.
«Вряд ли тебе нужно работать».
«Дело не в этом».
«А в чем?».
«Знать, что я с пользой провожу свое время в отделе по опеке над детьми-сиротами».
«А я-то думал, что твой диплом где-нибудь пылится», — заметил Крейг. — С каким судьей ты работаешь?».
«С Мэри Темптон».
«Она хорошая?».
«Я всегда восхищалась ей. Но видеть ее в работе — одно удовольствие. Я попросилась работать с ней после одного сложного случая с девочкой, больной лейкемией, родители которой так были заняты выяснением отношений между собой, что не замечали, какой вред наносят девочке. Мэри заставила их обратить внимание на собственную дочь, пока еще не поздно. Теперь состояние девочки намного улучшилось».
«Ты всегда любила детей», — заметил он, и его голос дрогнул.
Я любила нашего ребенка, молча сказала она самой себе. Любила всем сердцем, хотя и потеряла его.
Челси пыталась не думать о своей беременности, которая закончилась выкидышем во время процесса над мужем, старалась отогнать воспоминания о ребенке, о существовании которого Крейг ничего не знал, о ребенке, которого все еще оплакивала.
«Мэри — одна из тех судей, которые всегда принимают Соломоново решение, когда дело касается судьбы детей, — продолжала Челси. — Она помогала мне, когда умирал отец, энергично взявшись за дело о моем наследстве. Мы стали хорошими подругами несмотря на разницу в возрасте». Челси почувствовала, как напрягся Крейг, когда она упомянула об отце, но не могли же они теперь вечно избегать этой темы.
«Как он умер?» — наконец спросил он.
«Рак печени. Отец умирал очень тяжело».
«Если ты ждешь моего сочувствия к старику, то у меня его не найдется».
«Я не жду этого, поскольку знаю, что он был за человек, Крейг. Мне пришлось общаться с ним, когда тебя отправили в тюрьму. Я ухаживала за отцом во время болезни. Это было нелегко, особенно, когда он настоял, чтобы его оставили дома».
«Почему ты не наняла сиделку?».
«Я нанимала семерых в течение трех месяцев. Отец превращал их жизнь в сущий ад. Восьмая сиделка продержалась до конца потому, что он был в коме».
«Ты преклонялась перед ним. Видеть его при смерти было для тебя тяжелым испытанием».
Удивленная его сочувствием, она согласилась. «Да, это было нелегко, но не потому, что я считала его идолом. По правде говоря, я всегда боялась его неодобрения и потратила годы, завоевывая уважение. Понадобилась его смерть, чтобы я поняла, что единственное одобрение, которое мне нужно — это мое собственное».
«Он был жалкий...».
Челси ладонью закрыла ему рот. «Послушай меня, пожалуйста. Я действительно верю, что бог наказал его, послав долгую и мучительную смерть за то, что он сделал тебе, поэтому не растрачивай себя понапрасну. Его больше нет, и он больше никому из нас не причинит вреда».
Крейг взял ее руку и, поцеловав середину ладони, сказал: «Здравый смысл говорит мне, что ты права, но душа требует мщения».
«Я не знаю, что еще тебе сказать, кроме как напомнить, что он мертв и твоего оправдания можно добиться только через суд».